Система надзора, контроля и кабального найма распространялась не только на чжигун (ткачей-работников), не имевших своих средств производства, но и на собственников станков — цзиху.
В цепи — цзюй (управление) — цзиху (ткач — хозяин станка) — цзигун (ткач-работник) — хозяин станка, эксплуатируя ткачей, сам подвергался эксплуатации и контролю феодального государства через казенное управление по ткачеству. Имена цзиху выбиты на специальных стелах, на основании которых производилась проверка. Для цзиху были установлены строгие сроки сдачи готовой продукции и определенный объем работы.
Отношения, существовавшие между казенным управлением, цзиху и наемными ткачами в конце XVIII — начале XIX в., нашли отражение в тексте стелы, установленной в Сучжоу в начале XIX в. «Проверили в народе каждого цзиху, чтобы в будущем отдавать ткачам основу для ткачества. Их (цзиху) капитал поистине огромен. Однако выгода, которую от них получают, очень невелика, так как у цзиху часто есть преступные мастера, вымогающие более высокую плату».
В тексте стелы, найденной на месте бывшего центрального управления в Сучжоу, перечислены фамилии 321 цзиху, находившегося под контролем управления.
«Когда цзиху не успевают сделать казенную работу к установленному сроку, они должны нести ответственность перед властями. Но такое положение, когда люди не могут выполнить и не могут дать никакого возмещения, является обычным».
Можно предположить, что норма эксплуатации цзиху была неодинакова в различных центрах ткацкого производства. Она была значительно выше там, где товарно-денежные отношения не получили достаточного развития. В Луане, например, феодальные власти неоднократно пытались свести цзиху на положение зависимых, выполнявших повинности ремесленников. В период маньчжурского вторжения, а затем мятежа Цзян Ана шелкоткачество в Луане подверглось разрушению, «станки были поломаны и сожжены, а ткачи убиты или захвачены, из них не осталось и нескольких человек».
Количество шелка, требуемое казной, во много раз превосходило возможности оставшихся ткачей. Поэтому вся их продукция забиралась почти бесплатно, что вызывало разорение, бегство, возмущение ткачей.
«В Лучжувэе совсем не выдают платы серебром»,— сообщалось в докладе одного из чиновников (1648 г.).
«Вплоть до Канси происходила закупка шелка у населения — тысяча кусков ежегодно. Чиновники браковали шелк и насильно закупали его по цене даже ниже той, которая была установлена государством, и цзиху терпели убытки».
Такая политика привела к разорению цзиху и упадку луаньского производства: после 6-го года Канси оттуда поступало в казну 200—300 кусков шелка (вместо 3 тыс. кусков при Мин).
В «Луаньфу чжи» приводится доклад одного из местных чиновников: «Цзиху до конца года усердно работают, не прекращают работы даже ночью, вместе с ними работают женщины и дети. Шелка всех цветов они должны приобретать из своего кармана. Изо дня в день не могут они погасить долгов, из месяца в месяц несут убытки — как же может так продолжаться дальше?
Отношения, существовавшие между казенным управлением, цзиху и наемными ткачами в конце XVIII — начале XIX в., нашли отражение в тексте стелы, установленной в Сучжоу в начале XIX в. «Проверили в народе каждого цзиху, чтобы в будущем отдавать ткачам основу для ткачества. Их (цзиху) капитал поистине огромен. Однако выгода, которую от них получают, очень невелика, так как у цзиху часто есть преступные мастера, вымогающие более высокую плату».
В этом году в 4-м месяце человек из моей деревни пришел сообщить, что несколько цзиху сожгли станки, на которых ткали шелк чоу, распрощались перед уходом, разбили свои таблички (пай) и, горюя и плача, разбежались, так как не могли погасить убытки и заплатить долги».
Шелкоткачество, так же как и фарфоровое производство, постепенно выходило из сферы натурального хозяйства, устанавливало связи с рынком. Система повинностей изживала себя; на смену ей приходили отношения найма, хотя и не свободного, стесненного различными видами внеэкономического принуждения.
Цинские феодальные власти неоднократно пытались вернуться к старой системе натуральных отработок, возродить систему «яои». В конце XVII в. правительство восстановило шелкоткацкие мастерские в Пекине на основе выполнения повинностей лунбань ремесленниками, насильно набранными в южных областях (наньцзинской, сучжоуской и т. д.). Мастерские эти просуществовали недолго. Если в конце XVII в. в них насчитывалось 800 работников, то на протяжении следующих 50 лет один за другим следовали указы о сокращении числа работающих ежегодно на 50, 100, 128.
Попытка восстановления казенного производства в Пекине окончилась неудачей, потому что оно было экономически невыгодно, означало возвращение к старому, уже отжившему порядку, в основе которого лежала натуральная экономика, неразвитость товарно-денежных отношений.
