— Смотри, Артемьев, — сказал старший лейтенант, — есть на дороге опасные места. Надо аккуратнее ехать.
Сержант вытянулся и ответил обычным своим тоном:
— Есть аккуратнее ехать, товарищ старший лейтенант! Все будет сделано.
Три машины, покрытые брезентами, перетянутые веревками, были готовы. На каждой машине рядом с шофером сидел боец с винтовкой. Артемьев неторопливо обошел грузовики, потыкал носком сапога покрышки: крепко ли они держат воздух, приказал бойцам и шоферам держать наготове оружие и гранаты и сел рядом с шофером передней машины. Старший лейтенант не уходил. Лицо его было сурово, и Артемьев сказал с теплотой в голосе:
— Задание выполним. Патроны будут доставлены.
Когда въехали в лес, где у дороги, наклонившись от
старости, стояли большие дуплистые ветлы, Артемьев приказал прибавить ход, а сам, перегибаясь, глядел, не отстают ли задние машины.
«Плохое место, — подумал Артемьев, — да вот уже несколько километров не видно ни души».
Но поворот проехали благополучно, а дальше лес редел и за ним голубоватым клинком блеснула река.
«Как будто все хорошо», осторожно подумал Артемьев, и вдруг какой-то сухой треск или рокот послышался впереди, и, прежде чем он успел принять решение, из-за почти незаметного закругления дороги показалась колонна германских мотоциклистов.
Артемьев был боевой командир, он хорошо знал, как в таких случаях важна быстрота маневра. Но мотоциклисты выскочили так внезапно и быстро, что преимущество первого удара было за ними, и тоненькие черные дула их пулеметов глядели прямо на грузовики.
— Стоп! К бою, под укрытие! — звонко скомандовал Артемьев, и весь план боя, который он перед выездом подробно разъяснил своим людям, снова встал перед ним. Он с огорчением подумал: «Резанут они сейчас нас… Успеть бы только…»
Мотоциклисты развернулись с хода, пулемет переднего затрещал. Посыпались стекла кабины артемьевского грузовика. Шофер скатился вниз, волоча винтовку. Артемьев ясно и спокойно отдавал распоряжения, выбирал лучшую позицию, стрелял, думал о том, что надо обязательно послать часть людей в обход, чтобы забросать противника гранатами.
Бой шел, но самыми опасными оставались две машины на проселке, которые били по грузовикам с другой стороны.
«Снять их, снять надо, — подумал Артемьев. — Я сам к ним подползу».
Было мало шансов пробраться туда незамеченным: местность открытая, но он все же решил это сделать.
Вдруг на проселке что-то случилось. Артемьев остановился, прислушался. Сквозь пулеметную дробь он ясно различил несколько отрывистых выстрелов. Пулеметы замолкли. Там мелькнула маленькая фигурка, помахала Артемьеву рукой, а через минуты три отрывистые выстрелы раздались на дороге, в тылу у немцев. Еще две машины прекратили огонь, а две оставшиеся стремительно уходили, исчезая в клубах пыли.
— Партизаны, самые что ни на есть партизаны! — радостно закричал шофер и наивно добавил: — А ведь я о них только по песням знаю.
Шесть или семь подростков, явно смущаясь, стояли перед грузовиками. У двоих были карабины, у одного — русская винтовка, у двоих — германские, кавалерийского образца. Старший, голубоглазый паренек, объяснял:
— Мы уже не впервой в бою. Местность своя, каждую тропку знаем. Стережем немцев, на охоту за ними ходим. Этих с утра выследили, — и конфузливо добавил: — Мы бы раньше напали на них, да случая не было. Спасибо, что вы помогли. Заняли их стрельбой, а мы — сзади.
— Помогли! — пробормотал Артемьев. — Вы нам помогли. За выручку спасибо. А не молоды вы еще воевать, а?
— Когда война с фашистами, нет молодых, — сказал голубоглазый паренек, — тут все деревни стали партизанскими. Мы уже добыли себе оружие, а сейчас и это возьмем, — он показал на пулеметы мотоциклов. — Мы вас проводим, товарищи!
Через пять минут машины продолжали свой путь. Патроны были доставлены. Командир батальона, хорошо знавший Артемьева, всегда спокойного, спросил его:
— Что с вами, товарищ сержант? Случилось что-нибудь?
— Случилось, — ответил Артемьев, — очень важное случилось, товарищ капитан. — И он рассказал командиру о партизанах.
Кирилл Левин