Большую активность на поприще подрывной работы в СССР после окончания гражданской войны проявляли некоторые дипломаты.
Ходжсон, бывший одно время главой английской миссии в СССР, Чарнок и Бербери — секретари миссии, Престон — английский консул в Ленинграде, Уайт — английский вице-консул в Москве — все они были разведчиками, занимавшимися организацией шпионажа, собиранием секретной информации и подготовкой диверсионно-террористических актов.
Ходжсон лично получал от своих информаторов шпионские сведения. Один из работников Государственного банка СССР был осведомителем Ходжсона по вопросам финансового положения СССР, валютных операций и т. д. За этими сведениями Ходжсон являлся в Госбанк лично, предусмотрительно оставляя в одном из соседних переулков свой посольский автомобиль.
Среди английских дипломатов особенно выделялась фигура Эдуарда Чарнока. Чарнок жил в Москве еще до первой мировой войны и имел в то время близкие отношения со многими крупными московскими капиталистами. В 1921 году Чарнок включается в состав великобританской торговой миссии, посылаемой в Москву, а после восстановления между Англией и СССР дипломатических отношений назначается секретарем посольства.
Приехав в Москву, Чарнок прежде всего находит своего старого знакомого, в прошлом крупного фабриканта Прове. Вскоре квартира Прове превратилась в своего рода вербовочный пункт английской разведки. Многие из родственников и знакомых Прове без особых усилий со стороны Чарнока становятся информаторами Интеллидженс сервис. Одними из первых были завербованы племянники Прове — Владимир и Кирилл Прове, сыновья такого же крупного московского коммерсанта, как и их дядюшка. Затем был завербован зять Прове — Корепанов и другие.
Прове оказывал Чарноку самую деятельную помощь, гостеприимно предоставляя ему свою квартиру для шпионских явок и собирая от своих многочисленных знакомых интересующую Чарнока секретную информацию.
Наиболее активным из всей этой плеяды шпионов оказался Владимир Прове, служивший первоначально делопроизводителем в военном ведомстве, а затем перешедший по указанию Чарнока в ЦАГИ.
Через несколько дней после своего знакомства с элегантным секретарем английской миссии Владимир Прове в нетерпеливом ожидании прогуливался около магазина «Оптика» на Кузнецком мосту. Когда в точно условленное время к магазину подъехала посольская машина и сам Чарнок предупредительно открыл ее дверцу, Владимир Прове не без удовольствия опустился на комфортабельное сиденье шикарного ролльс-ройса.
Когда же на прощанье Чарнок вручил ему несколько кредиток общей суммой в 25 долларов, Владимир Прове окончательно решил, что новое знакомство имеет для него несомненный интерес. Шелест банковых билетов сулил этому отпрыску московских толстосумов весьма приятные перспективы. Доволен был и Чарнок: в своем блокноте он уносил данные о частях особого назначения, о всеобщем военном обучении и другие сведения. В течение ряда лет продолжались эти встречи. Работая в ЦАГИ, Прове передал Чарноку чертежи усовершенствованных аэросаней и другие секретные сведения. По заданию Чарнока он пытался достать чертежи аэродинамической трубы, новых конструкций советских военных самолетов и т. д. За свое предательство Владимир Прове в зависимости от ценности доставляемой шпионской информации получал он Чарнока гонорар в размере от 25 до 75 долларов.
Корепанов, зять Прове, служивший юрисконсультом в управлении делами Реввоенсовета СССР, доставлял Чарноку сведения о реорганизации центрального аппарата Красной Армии, организационной структуре армии, состоянии ее снабжения и т. д.
Брат Владимира Прове — Кирилл, известный в среде московской так называемой «золотой молодежи» как незаменимый фокстротчик, пробравшись переписчиком в штаб батальона охраны Реввоенсовета СССР, снабжал Чарнока сведениями о состоянии охраны, системе пропусков и другими данными. Интерес к подобного рода сведениям не оставляет сомнений на тот счет, какие цели преследовал в этом случае английский дипломат.
Коллега Чарнока, британский вице-консул в Москве Уэйт, готовил взрыв в Кремле и Большом театре, для чего завербовал группу бывших колчаковских офицеров. В ночь на 3 июня 1927 года эта банда пыталась взорвать дом, примыкавший к зданию ОГПУ в Москве. На месте диверсии была обнаружена бомба, начиненная мелинитом. Мелинит оказался французской марки, а оболочка бомбы — английской. Благодаря энергичным действиям ОГПУ террористы-белогвардейцы, нанятые английской разведкой, были обнаружены и при перестрелке убиты.
7 июня 1927 года в Ленинграде в Партийный клуб были брошены бомбы, при взрыве ранило около 30 человек. Одновременно в разных местах Советского Союза предпринимались попытки поджога промышленных предприятий, военных объектов и т. д. Все это являлось звеньями одной цепи и свидетельствовало о тщательно разработанном империалистической разведкой плане подрывной деятельности.
В тот же день, 7 июня 1927 года, польская разведка организовала убийство полномочного представителя СССР в Польше тов. Войкова. Польская дефензива (охранка) способствовала террористам. Рядом с домом полномочного представительства СССР помещался полицейский участок, а через улицу, напротив него, обосновалась белогвардейская организация. Подлый убийца белогвардеец Коверда стрелял в тов. Войкова сзади, в спину, в тот момент, когда советский посол находился на перроне варшавского вокзала в ожидании поезда, в котором из Лондона в Москву ехали представители СССР.
В период восстановления народного хозяйства нашей страны подрывная работа империалистов носила самый разнообразный характер. Один из заправил Уолл-стрита, Рокфеллер, проявлял исключительный интерес к территориям, прилегающим к СССР. Так, например, в 1927 году «Фонд Лауры Рокфеллер» пытался организовать широкое обследование районов, примыкающих к территории Кольского полуострова.
Двумя годами позже международное общество «Аэроарктик» намеревалось предпринять изучение Земли Франца-Иосифа, Новой Земли и Северной Земли. Предполагалось произвести фотографирование всей намеченной к обследованию арктической территории с помощью дирижаблей. Представители США упорно добивались того, чтобы советским ученым и всем другим участникам предполагавшейся экспедиции было запрещено заниматься аэрофотосъемкой и чтобы это право было предоставлено только американцам. За этой попыткой сосредоточить аэрофотографирование в руках одних американцев скрывалось намерение заснять с воздуха всю Советскую Арктику.
В февральском номере за 1929 год журнал «Контакт», являвшийся органом «Международной лиги авиаторов», опубликовал статью, которая раскрыла истинные цели экспедиции «Аэроарктик». Журнал откровенно указывал, что «одной из главных целей экспедиции является установление, в каких условиях могли бы быть организованы места для посадок самолетов, созданы авиабазы и т. д.». В статье подчеркивалось, что базы, намечаемые к созданию в Арктике, будут иметь большое стратегическое значение. К этому надо добавить, что на Чукотке, Камчатке и в других северо-восточных районах Советского Союза в начале 20-х годов находилось свыше тридцати представителей американских и канадских компаний, совмещавших коммерческую деятельность с самым настоящим шпионажем.
В 1932 году в СССР приезжал французский профессор философии Луи Ружье — специалист по истории античного мира и средневековья. Когда этот ученый муж уехал обратно, выяснилось, что американские монополии имели прямое отношение к его поездке в СССР. Рокфеллер ассигновал Ружье солидную сумму для продолжения его «исследований» в странах, прилегающих к западной границе Советского Союза. Ружье оказался международным шпионом.
До установления дипломатических отношений США с СССР в 1933 году многие агенты американской разведки обосновались в прибалтийских странах. В посольстве США в Риге проходили свою шпионскую практику многие американские дипломаты перед отправкой их на дипломатическую работу в СССР. Некоторые из них занимались шпионажем против Советской страны еще в годы интервенции. Известный разведчик Лой Гендерсон был заслан тогда в Советскую республику в качестве представителя Красного Креста США.
Активность империалистической разведки в СССР особенно возросла в период мюнхенского сговора империалистов Англии, Франции, Германии и Италии. Империалисты, вдохновлявшие мюнхенскую политику, всеми способами старались в это время прощупать военную и экономическую мощь нашей Родины.
Для сбора информации, необходимой для того, чтобы подогреть антисоветские агрессивные намерения фашистской Германии, в СССР в 1938 году был командирован американский летчик Линдберг. Он должен был присутствовать на традиционном советском празднике, посвященном Дню авиации.
Возвратившись в США, Линдберг представил доклад, в котором указывал, что советские воздушные силы якобы слабы, а германские — сильнейшие в мире. По дороге в США, находясь в Лондоне, Линдберг передал копию этого доклада Инскипу, бывшему тогда английским министром по координации обороны.
В годы, предшествовавшие второй мировой войне, правящие круги США широко использовали свою дипломатию, прессу и разведку для составления и распространения всякого рода фальшивок с целью убедить мир в слабости Советского Союза. Это делалось с простой целью: доказать Гитлеру и его клике, что нападение на СССР пройдет легко и гладко. Как известно, просчитался и Гитлер, и те, кто ему помогал.
