Он начал воевать против немцев, имея опыт боев с белофиннами и закалку летчика-спортсмена. Лет пять-шесть тому назад жители столицы на авиационных праздниках с восхищением следили за его виртуозным полетом на тренировочном моноплане.
Но уже тогда в груди Георгия Костылева, ораниенбаумского комсомольца, пилота московского аэроклуба, билось сердце солдата. Он мечтал о профессии летчика-истребителя.
В те годы в Европе уже разбойничали немецкие и итальянские фашисты. Они терзали свободолюбивый испанский народ. Гитлеровские летчики снесли с лица земли Гернику. Костылев хотел лететь на помощь испанцам, он хотел воевать, но вместо поля брани очутился в училище морских летчиков.
Курсантов в училище спрашивали: «Кем хотите быть — истребителем или бомбардировщиком?» Когда Костылев впервые поднялся над Ейском, генерал, наблюдавший за полетом, поднял глаза-к небу, снял с головы шлем и, показывая рукой в сторону на Костылева, сказал:
— Это настоящий истребитель!
Генерал не ошибся.
Прошли годы… Позади курсы командиров звеньев, и Костылев — на Балтике. Надо ли упоминать, что он был бесконечно рад возвращению в родной край?
Грянула финская война. Костылев полетел на фронт, штурмовал и расстреливал белофиннов и был беспощаден к врагу. Он летал на истребителе «Поликарпов» и за выносливость в пикировании назвал свой самолет «Ястребком». В боях с белофиннами Георгий Костылев заслужил первую правительственную награду: орден Красного Знамени.
После финской кампании Костылев, лейтенант авиации Краснознаменного Балтийского флота, совершенствовался в стрельбе и в полетах. Он любил жизнь летчика, мог совершать по пять и по десять полетов в день и нередко увеличивал зону пилотажа, чтобы пролететь над Ораниенбаумом, над домом, где жила его мать — она наблюдала за своим Георгием. А вечером Костылев гулял с женой по Петергофу…
…22 июня 1941 года, тревожно завыли сирены. Костылев, на ходу одеваясь, побежал на аэродром: А когда Вячеслав Михайлович Молотов сообщил о вероломном нападении Германии на нашу Родину, Костылев уже находился в воздухе.
Двадцать дней бороздил он ленинградское небо, но за эти двадцать дней ему не удалось встретиться в воздухе ни с одним немцем. Это злило, волновало Костылева. Воздушный боец жаждал схватки с врагом. Наконец первая встреча с немцами состоялась.
Немецкие двухмоторные «Мессершмитты-110» обычно летали крупными стаями. Фашистских летчиков интересовал не только фронт… Однажды Костылеву рассказали о мерзком преступлении, совершенном гитлеровскими стервятниками: «Мессершмитты-110» расстреляли группу женщин в пригороде Ленинграда. Они вели огонь с бреющего полета и не могли не видеть, в кого стреляют…
Георгий Костылев сказал:
— С «Мессершмиттов» я и начну!
Он и начал с них. Это было в районе озера Самро 14 июля 1941 года. Георгий Костылев и его друг комсомолец Соседин возвращались после штурмового удара, когда вдруг увидели «Мессершмитт-110». Георгий задрожал и даже вспотел от неожиданности и радости. Но растерянности не было ни секунды. Волнуясь, он нажал гашетку всех пулеметов. Пули светящимися пунктирными линиями потянулись в небо и пропали в плоскостях вражеского самолета. Костылев бил по моторам. Соседин убил немецкого стрелка. Георгий стрелял метко, хотя это были его первые выстрелы по «живому» фашистскому самолету. После четвертой атаки немец, окутанный дымом и огнем, плюхнулся наземь.
Так пришла первая победа.
Спустя несколько дней Костылев на подступах к Ленинграду встретился с «Юнкерсом-88». Это было у Ораниенбаума. Может быть за боем наблюдала мать, сестра, может быть с земли смотрели друзья, — те, с которыми Георгий в детстве купался в заливе или учился… Костылев мастерски расстрелял немецкий бомбовоз, не допустил его к Ленинграду. Он тут вспомнил аэроклуб имени Чкалова и восторженно аплодирующих ему москвичей. И, повергнув в залив бронированного немца, Костылев, как на празднике, вдруг пикировал на город и пронесся над крышами Ораниенбаума и особенно низко над своим домом.
Говорят, мать узнала сына по особенной походке. «Он у меня быстрый!» — сказала она.
С тех пор прошло три военных года. Георгий Костылев теперь капитан балтийской воздушной гвардии, Герой Советского Союза. Совок два немецких, финских и итальянских самолета — «Юнкерсы», «Хейнкели», «Хейншели», «Мессершмитты», «Фокке-Вульфы», «Капрони»— сбиты гвардии капитаном Костылевым. Они приходили бомбить и штурмовать город Ленина и ленинградские аэродромы, но, не достигнув цели, уже больше не возвращались и к себе. Встреча с русским ассом принесла смерть более чем сотне немецких летчиков, штурманов, стрелков-радистов.
Георгий Костылев бьет без промаха.
Был случай, когда над заливом, близ острова Котлин, Костылев перехватил группу «Юнкерсов». Он убил верхнего стрелка ведущего бомбардировщика, затем огнем остановил винт левого мотора. Опытный немецкий летчик «задрал» хвост бомбардировщика, чтобы нижний стрелок-радист мог стрелять. По фюзеляжу «Лагга», на котором летел Костылев, застукали пули. Это не отпугнуло истребителя: продолжительной верной пушечной очередью Костылев, словно бритвой, срезал крепления люльки нижнего стрелка. С «Юнкерса», раньше чем тот упал в воду, вывалились стрелок-радист вместе с люлькой, резиновая лодка, ящики и парашюты. Костылев крикнул в микрофон ведомому летчику Руденко:
— Алло, Руденко! Видишь, гансы пошли искать квартиру в заливе!
Во время войны Георгий овладел многими конструкциями истребителей. Сев за штурвал красавца «Лавочкин-5», он с гордостью говорит о новом истребителе:
— Посмотрите на мою сказку, на подарок горьковских колхозников — это же мечта пилота!
Немцы боятся Костылева. Они узнают его в бою по неотразимой атаке и верному огню, избежать которого никто не может; в его действиях высшее мастерство асса. Его удар никогда не бывает «холостым».
С ним хорошо летать в паре, и многие летчики просят:
— Товарищ гвардии капитан, возьмите меня ведомым?
Он учит своих орлят, строго следит за ними в бою, оберегает от нападения врага. Он не прощает ошибок, но любит дерзость в схватке и изящность маневра, посредством которого достигнута победа.
Костылев командовал первой эскадрильей прославленного четвертого гвардейского полка.
Война наложила свою суровую печать на летчика. Несколько глубоких морщинок изрезали лоб. Лицо Усталое, но это только перед боем. А в бою…
Ослепительное солнце мешает наблюдать за сражением. А в воздухе кипит жаркий бой. Моряки, приложив ладони к бескозыркам, с верхних палуб кораблей взволнованно следят за небом.
Эскадрилья молниеносных истребителей «Лавочкин 5» атакует от солнца большую группу вражеских самолетов «Юнкерсов» и их охрану — «Фокке-Вульфов». На ведущем «Лавочкине» — Георгий Костылев. В эфире слышен его уверенный, спокойный голос, в котором и шутка и гнев:
— Братцы славяне, фрицы нас не видят! Братцы, Дружно! Бей немецкую сволочь!
Балтийские истребители обрушиваются на врага. Смят кордон «Фокке-Вульфов». Два немца уже «купаются» в заливе, третий, дымя, переворачивается и падает, не управляемый. А где же. «Юнкерсы»? Их не видно: побросав бомбы в воду, они бежали в сторону Финляндии. И «Фокке-Вульфов» тоже нет — хваленые фашистские «короли» не пожелали делить судьбу с теми, кто штопором свалился в воды залива.
В Ленинграде, на выставке героической обороны Ленинграда, в павильоне Балтийского флота стоит красавец-истребитель. Это машина Костылева. На фюзеляже — сорок две звездочки, по числу побед над немецкими самолетами.
Автор: Михаил Львов
Михаил Львов Истребителю Георгию Костылеву
Отомстим
Мальчишками мы здесь играли прежде,
Луна, как страж, стояла над дворцом,
Мы радовались сбывшейся надежде,
И шум листвы дубов нам был знаком.
О, как сверкали светлые фонтаны,
Как рвался к солнцу бронзовый Самсон!
О, поздней осени убор багряный,
И вот уж парк снегами занесен.
Мы лыжами взвивали снег пушистый,
С подругами взбегая на холмы,
Мы их любили бережно и чисто
И высотой дышать учились мы.
…Ты здесь летал в веселый праздник лета,
Внизу струился красок хоровод.
Над материнским домом в знак привета
Качнув крылом, ты снова шел в полет.
…Война! У многих не осталось дома.
Где дочь, где мать, как отыскать отца?
Во имя их — нам жалость не знакома.
В бою ожесточаются сердца!
Не в первый раз встречаем немцев ныне —
Мы дети тех, кто гнал их с Украины.
Кто бил врагов, заполонивших Псков.
Мы помним все: руину на руине,
Стон матерей, испепеленный кров.
Вот норы, западни под Ленинградом,
Моторов приглушенных голоса, —
И с нашим сердцем, нашим счастьем — рядом Смерть видят истребителя глаза!
И нет дворцов: развалины чернеют,
Где бронзовый смеялся великан.
Там проволока, скрытые траншеи,
Там хищный зев зенитной батареи Распахнут, словно огненный капкан.
Так бей по ним, вцепившимся в сугробы,
Карай убийц — до тла испепеля,
Так мсти, чтобы фашистам стали гробом
И русский снег и русская земля!
Автор: Всеволод Азаров
