Пстановлением Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета от 2 сентября 1918 г. Советская республика была объявлена единым военным лагерем. Во главе всех фронтов и всех военных учреждений был поставлен Революционный военный совет Республики.
В связи с этим решением ряд изменений был внесен в руководство отдельными фронтами. 11 сентября 1918 г. приказом Реввоенсовета Республики был образован Южный фронт. На заседании Реввоенсовета 17 сентября 1918 г. в присутствии товарища Сталина, только что прибывшего из Царицына в Москву, был решен вопрос об образовании Военно-революционного совета Южного фронта.
Председателем Военно-революционного совета был утвержден товарищ Сталин, командующим Южным фронтом — генерал Сытин, его помощником — член Военно-революционного совета Южного фронта т. Ворошилов.
«Означенному Реввоенсовету, — говорилось в решении Реввоенсовета Республики, — принадлежит вся полнота военной власти на Южном фронте…» Кроме того, в этом решении специально оговаривалось:
«1) Предоставить Реввоенсовету Южного фронта самому выбрать свое местопребывание… 2) Предоставить Реввоенсовету Южного фронта в недельный срок выставить кандидатуру на пост командующего Южным фронтом на случай, если Сытин окажется не подходящим».
Таким образом, кандидатура Сытина, выдвигавшаяся Троцким, с самого начала была утверждена лишь условно: право окончательного решения предоставлялось Военно-революционному совету Южного фронта и лично товарищу Сталину. Южный фронт был разделен на пять армий: VIII армия — Брянский, Курский и Воронежский участки; IX армия — Поворинское и Балашовское направления; X армия — Камышинское и Царицынское направления; XI армия — западная часть Северного Кавказа; XII армия—восточная часть Северного Кавказа и Астраханская группа.
22 сентября товарищ Сталин возвратился обратно в Царицын, и через несколько дней после его приезда Военревсовет наметил четкий план дальнейшего развертывания боевых операций против Краснова.
Этот план был изложен в письме Военревсовета, посланном в Реввоенсовет Республики 27 сентября 1918 г.
В письме указывалось, что с 20 сентября положение на фронте несколько ухудшилось, что Краснов перебросил к Царицыну 20 полков, главным образом конных, и этим частям удалось в одном месте (между станцией Ляпичево и хутором Ильменским) прорвать наш фронт. Военревсовет предлагал немедленно осуществить следующую программу военных действий:
- Заняв станцию Лог, на севере приостановить временно дальнейшее наступление,
- снять из-под Лога несколько полков, усилить ими части, стоящие западнее Царицына, под Кривомузгинской, для ликвидации прорыва,
- подготовить наступление через Дон в сторону Лихой,
- открыть наступление по левому берегу Маныча Северокавказских советских частей в сторону Батайск—Ростов,
- продвинуть степные войсковые группы в сторону Великокняжеской, по правому берегу Маныча,
- организовать наступление со стороны Воронежа по направлению Кантемировка-Миллерово.
Все это необходимо сделать для того, чтобы перенести театр военных действий поближе к Ростову и, наконец, покончить с Красновым».
Сталинский план разгрома Краснова опить, как и в период первого окружения, исходил из задачи борьбы за весь юг и Каспий, из необходимости во что бы то ни стало соединиться с Северокавказской армией (XI армия), отрезанной от Южного фронта. Но направление главного удара со стороны Царицына в новых условиях конца сентября—начала октября было изменено в сторону Лихой.
Для выполнения сталинского плана необходимо было согласованное выступление всех армий Южного фронта. VIII и IX армии должны были поддержать это наступление с севера (VIII армия «со стороны Воронежа по направлению Кантемировка—Миллерово»); Северокавказская (XI армия) — с юга, установив непосредственную связь (через Дивное—Кресты—Заветное) с Царицыном. По приезде товарища Сталина из Москвы в Царицын (22 сентября 1918 г.) был отдан приказ Сорокину (командовавшему в это время XI армией) добиться соединения с Царицыном и нанести основной удар от Армавира на Тихорецкую. Но вопреки сталинскому приказу предатель Сорокин дал своим войскам директиву об отступлении к Невинномысской. Лучшие командиры Северокавказской армии, в частности командующий Таманской армией Матвеев, резко протестовали против отступления к Невинномысской. Они требовали во что бы то ни стало выполнить приказ Сталина и пробиться на соединение с Царицыном. Ставленник Троцкого Сорокин расстрелял Матвеева якобы за неподчинение последнего приказу и пытался расстрелять других честных командиров, требовавших безоговорочного выполнения сталинской директивы.
Подобное же сопротивление решительному наступлению против красновской контрреволюции оказывали троцкистские предатели из числа руководителей северными участками фронта, и в первую очередь командующий Южным фронтом Сытин.
В письме от 27 сентября, излагавшем план разгрома Краснова, товарищи Сталин и Ворошилов дали исчерпывающую характеристику Сытину, указав на его полную непригодность для роли командующего фронтом:
«Командующий же Сытин, — говорилось в письме, — странным образом не интересуется положением фронта в целом (если не считать Поворинский участок), видимо не принимает или не в силах принять меры для оздоровления северных участков Южного фронта. Более того, на наш двукратный запрос о состоянии северных участков он до сих пор не ответил ни единым словом, не говоря уже о том, что своей оторванностью от южных участков фронта он, видимо, совершенно не тяготится».
28 сентября, на следующий день после посылки этого письма, в Царицыне в здании штаба Северокавказского округа состоялось первое заседание Военревсовета Южного фронта, на котором присутствовал и Сытин. На заседании обсуждались вопросы о разделении Южного фронта на армии, об организации военных советов и штабов армий, о местопребывании Военного совета, о пополнении фронта людьми, о снабжении армии и создании политотдела и ревтрибунала.
При обсуждении всех этих вопросов сразу же возникли серьезные разногласия с Сытиным. Последний потребовал невмешательства Военного совета в оперативные дела, т. е. предоставления Сытину полной свободы действий, а также настаивал на переезде Военного совета из Царицына в Козлов. С самого же начала, совершенно не доверяя Сытину, имея для этого достаточно веские основания, которые полностью подтвердились впоследствии, Военревсовет 1 октября принял следующее решение:
«1) Ходатайствовать перед Реввоенсоветом Республики об отстранении от должности командующего Южным фронтом Сытина. Мотивы: а) полное отсутствие у Сытина интереса к положению на Южном фронте в целом, б) полное отсутствие у Сытина какого-либо стратегического плана, в) полное неумение Сытина наладить дело Поворинско-Еланского участка, оказавшегося в 60 верстах позади царицынско-камышинских групп, продвинувшихся уже к Арчеде и Себрякову.
2) Ходатайствовать о назначении командующим Южным фронтом члена Военревсовета тов. Ворошилова».
Троцкий всеми средствами мешал переходу в наступление на Краснова. Сытина он избрал в качестве своего орудия. Ставленник Троцкого, генерал Сытин, намеренно и предательски пытался сорвать все планы Военревсовета по разгрому Краснова.
Снабжение Царицынского фронта оружием вопреки требованиям Ленина и Свердлова упорно саботировалось. На царицынских складах в это время осталось всего 150 снарядов, 500 комплектов обмундирования и не было ни одного пулемета, ни одного патрона. Выдвигая самые скромные требования на вооружение, Военревсовет настаивал на немедленном удовлетворении их, иначе ликвидация наступления Краснова была немыслима.
2 октября 1918 г. в записке Ленину, Свердлову и в Реввоенсовет Республики товарищ Сталин опять со всей решительностью поставил вопрос о снабжении Царицына оружием. Не требуя никакой помощи людьми и, наоборот, отмечая, что можно справиться собственными силами, товарищ Сталин указывал, что имеющуюся армию не во что одеть, нечем вооружить. Отсутствие вооружения лишало армию возможности развернуть боевые действия и быстро очистить линию Царицын—Поворино. Отсутствие вооружения мешало использовать северокавказскис войска, «количество которых растет по дням, ввиду большого притока иногородних, но все эти войска не одеты, не обуты, страдают отсутствием снарядов, патронов, пулеметных лент и т. д.»
«Наконец, мы могли бы двинуть, — говорилось в записке от 2 октября, — кое-какие части на Баку и на защиту Астрахани, напасть на которую намерены казаки с суши, а отступивший от Баку Бичерахов — с моря. Но для этого необходимо хотя бы пару подводных лодок, прислать которые нам обещались, но получить которые удастся лишь после закрытия навигации».
Троцкий, взяв линию на развал Южного фронта, самыми гнусными мерами срывал снабжение оружием, помогая на деле Краснову. Приказом от 3 октября Троцкий потребовал эвакуации штаба и Военного совета Южного фронта из Царицына в Козлов и невмешательства Военного совета в оперативные дела, т. е. предоставления полной свободы действия своему ставленнику Сытину. Отъезд товарищей Сталина и Ворошилова из Царицына в условиях начавшегося ожесточенного наступления Краснова означал неизбежное поражение на Царицынском фронте, полную оторванность Военного совета от места решающих боевых действий.
Товарищи Сталин и Ворошилов тотчас же по получении приказа послали в ЦК партии резкий протест, разоблачая предательскую линию Троцкого.
«Мы получили телеграфный приказ Троцкого, — телеграфировали они 3 октября, — копию которого и ответ на который вы, должно быть, уже получили. Мы считаем, что приказ этот, писанный человеком, не имеющим никакого представления о южном фронте, грозит отдать все дела фронта и революции на юге в руки генерала Сытина, человека, не только не нужного на фронте, но и не заслуживающего доверия и потому вредного. Губить фронт ради одного ненадежного генерала мы, конечно, не согласны. Троцкий может прикрываться фразой о дисциплине, но всякий поймет, что Троцкий не Военный революционный совет республики, а приказ Троцкого — не приказ Реввоенсовета республики.
Приказы только в том случае имеют какой-нибудь смысл, если они опираются на учет сил и знакомство с делом. Отдать фронт в руки незаслуживающего доверия человека, как это делает Троцкий, значит попрать элементарное представление о пролетарской дисциплине и интересах революции, фронта. Ввиду этого мы, как члены партии, заявляем категорически, что выполнение приказов Троцкого считаем преступным и угрозы Троцкого — недостойными.
Необходимо обсудить в ЦК партии вопрос о поведении Троцкого, третирующего виднейших членов партии в угоду предателям из военных специалистов и в ущерб интересам фронта и революции. Поставить вопрос о недопустимости издания Троцким единоличных приказов, совершенно не считающихся с условиями места и времени и грозящих фронту развалом. Пересмотреть вопрос о военных специалистах из лагеря беспартийных контрреволюционеров.
Все эти вопросы мы предлагаем ЦК партии обсудить на первом очередном заседании, на которое в случае особенной надобности мы вышлем своего представителя.
Член ЦК партии Сталин.
Член партии Ворошилов».
До обсуждения этого письма товарищей Сталина и Ворошилова в ЦК партии Троцкий поторопился издать приказ о назначении т. Ворошилова командующим X армией, что по существу отменяло приказ Реввоенсовета Республики от 17 сентября о назначении т. Ворошилова помощником командующего Южным фронтом. Тов. Ворошилов телеграфировал во ВЦИК и в Реввоенсовет Республики об этом новом приказе, указывая, что единоличные приказы Троцкого он не в праве выполнять, считая для себя законными только постановления Реввоенсовета Республики.
«Считаю долгом заявить, — писал т. Ворошилов, — что бесконечная путаница приказов, один другой отменяющих, в последние дни пагубно отражается на положении фронта, что уже дает плачевные результаты. Если в срочном порядке не будут устранены подобные явления и не получится снаряжение, я за последствия ответственность с себя снимаю. Ворошилов».
Для разрешения всех вопросов, связанных с преступными приказами Троцкого, товарищ Сталин 5 октября выехал в Москву для личных переговоров с Лениным. Договорившись с Лениным и Свердловым и получив их полную поддержку, товарищ Сталин тотчас же выехал обратно в Царицын. Военный совет, вопреки всем гнуснейшим ухищрениям Троцкого сорвать оборону Царицына, в Козлов не переехал, остался в Царицыне вплоть до полного разгрома второго окружения.
Но предатель Троцкий все же постарался в решающий момент наступления белоказаков оставить Царицын без вооружения.
11 октября, сразу же после возвращения в Царицын, товарищ Сталин вызвал по прямому проводу Свердлова и сообщил ему, что Троцкий, несмотря на договоренность в Москве, по-прежнему не выполняет прямой директивы Ленина и Свердлова о немедленной отправке в Царицын необходимого вооружения.
«Только что приехал в Царицын, — сообщал товарищ Сталин Свердлову 11 октября в 2 ч. 20 мин. дня. — Свидетельствую, что до сих пор не получено ни одного снаряда, ни одного патрона. Фронт переживает ужасное положение. Мне сдается, что прекращение снабжения не случайность, что чья-то умелая рука старается доканать Царицын. Кому это выгодно—понять не трудно. Заявляю, что оставить этот вопрос без немедленного разрешения немыслимо, преступно. Пока все. Приеду в Москву для того, чтобы изложить перед ЦК партии весь ужас положения. Казаки в 5 верстах от Волги, южнее Сарепты, а Сытин и его защитники на деле отказывают в снарядах. Передайте тов. Карпову, что терпеть такое положение немыслимо… Говоря о Карпове, я подразумеваю Владимира Ильича. Я кончил. Сталинъ.
Свердлов, отвечая товарищу Сталину, обещал немедленно сделать все необходимое. «С Карповым вчера виделся; он на днях начинает работать,—говорил Свердлов. — Сейчас же дам соответствующую телеграмму по всем пунктам с категорическим требованием немедленно послать снаряжение, произвести строжайшее расследование причинах задержки с привлечением виновных к самой строгой ответственности. Захвати с собой материалы о выделении Царицына в особую губернию. Жду, что скоро приедешь. Все. Копии телеграмм своих пошлю тебе. Все. Привет, до свидания. Свердлов» К
И тотчас же после этого разговора т. Свердлов послал телеграмму в Наркомвоенмор с требованием немедленной отправки вооружения в Царицын.
«Только что получил сообщение Сталина, — телеграфировал он 11 октября, — неполучении до сих пор никакого снаряжения. [В] разговорах Козлове выяснилось, что посылка туда не приостанавливалась. Настаиваю необходимости немедленно расследовать причины задержки, привлечь всех виновных самой строгой ответственности. Принять все меры немедленной отправке необходимого снаряжения. Последующем поставить меня в известность. Председатель ВЦИК Свердлов».
Таким образом, в решающие дни второго окружения Царицын оставался почти без вооружения и боеприпасов. Снаряжение, посланное под давлением Ленина и Свердлова, приходило с большим запозданием. Но ничто не могло поколебать боеспособность Царицына. Интересы революции, интересы страны требовали удержания Царицына во что бы то ни стало. И Царицын был удержан.
Нет оружия, нет снаряжения. Военно-революционный совет решил организовать производство его собственными силами. На территории оружейного завода оборудуется специальная мастерская, изготовляющая снаряды для фронта.
Учитывая исключительную измотанность частей, беспрерывно находящихся на линии огня, огромное количество больных и раненых, товарищ Сталин еще 27 сентября предписал командующему войсками Северного Кавказа срочно отправить Стальную дивизию в распоряжение Военревсовета Южного фронта. Это имело большое значение в исходе боев за Царицын в период второго окружения.
Опять, как в дни первого окружения, все было поставлено на ноги, все направлено к одной цели — удержать Царицын.
22 сентября в связи с ухудшением положения на фронте Военревсовет приказал т. Щаденко мобилизовать изыскательную партию по прорытию Волго-Донского канала. Инженеры и специалисты, работавшие в изыскательной партии, необходимы были для постройки красноармейских казарм. Царицынский совет, возражая против мобилизации, просил отменить этот приказ. Но товарищи Сталин и Ворошилов наложили на этой просьбе поистине замечательную и пророческую резолюцию:
«Канал пророем после утопления кадет в Волге и Дону.
Члены Военревсовета Сталин, Ворошилов».
И действительно, не мало кадетов нашло свою бесславную смерть в Волге и Дону. Сталинское руководство обеспечило разгром красновцев в период второго окружения так же, как в период первого окружения. Враг снова был далеко отброшен от Царицына.
