В середине сентября еще продолжалось успешное наступление советских войск Царицынского фронта, главным образом на северном участке, куда к этому времени были переброшены лучшие части Коммунистической дивизии.
Находясь в Москве, товарищ Сталин особенно интересовался исходом наступления на этом участке фронта и 15 сентября специально запрашивал т. Ворошилова, почему до сих пор не взяты станции Лог, Липки и Арчеда, за овладение которыми шли в это время бои. Вместе с тем, предвидя близость нового натиска красновцев, товарищ Сталин предлагал немедля взяться за сформирование новой дивизии, которая может на-днях понадобиться на фронте. 22 сентября части северного участка перешли в наступление, дружным натиском сбили противника с занимаемых им позиций, заняли станцию Лог, разъезд Белуженский, ряд хуторов и уничтожили переправу через реку Дон у станицы Сиротинской.
24 сентября красные части с боем продвинулись к железнодорожной станции Липки, заставив около 4 полков противника отступить к северу. Во время ожесточенного боя у станции Липки был тяжело ранен и скоро скончался командир 2-го Коммунистического пехотного полка Коммунистической дивизии т. Туз, бросившийся первым на врага. 25 сентября были заняты все переправы через Дон на участке Ново-Григорьевском и Белуженском.
К началу октября Камышинская группа войск на Медведицком направлении заняла станцию Себряково, подошла к Арчеде, соединившись с войсками, наступавшими на Арчеду с юга.
Так, на северном участке к концу сентября была освобождена линия железной дороги Лог—Липки—Арчеда и заняты переправы через Дон у станиц Сиротинской и Ново-Григорьевской.
Но именно в это время части Краснова начинают в свою очередь решительное наступление на центральный и южный участки Царицынского фронта.
23 сентября оперативная сводка Военного совета, сообщая об успехах, одержанных нашими частями на северном участке, вместе с тем отмечала и начавшееся наступление белых на центральном участке.
«22 сентября противник пытался перейти вброд левый берег реки Дона в районе переправы Голубинской, но ружейным и пулеметным огнем наших войск принужден был бросить переправу. Громадное количество казаков утонуло в реке Дон. На переправах Пятиизбянской, хутор Калач, Лебедев противник сосредоточил крупные силы и с боем переправился на левый берег реки Дона, чем заставил наши войска отойти на пять—шесть верст от реки Дона… На южном участке выделенная противником часть войск, переправившаяся в районе Пятиизбянской, повела наступление в сторону ст. Ляпичево, и завязался ожесточенный бой, исход которого пока неизвестен». Это был первый серьезный сигнал начавшегося наступления белых. Противник переправился с огромными усилиями у станиц Голубинской и Пятиизбянской на левый берег Дона и прорвал наш фронт на центральном участке между станцией Ляпичево и хутором Ильменским. В создавшихся условиях нарастающей опасности Военревсовет сразу же принял решение приостановить дальнейшее наступление на северном участке и, укрепившись на ст. Лог, перебросить лучшие части Коммунистической дивизии с северного участка на центральный, под Кривомузгинскую, для ликвидации прорыва.
Кроме того, Военный совет 1 октября приказал начальнику южного участка немедленно занять Бузиновку, чтобы связаться с частями, действовавшими в это время на центральном участке, и таким образом установить непосредственную связь между самыми угрожаемыми со стороны противника участками — южным и центральным.
«Бузиновка должна быть взята во что бы то ни стало и каких бы это усилий ни стоило. И, кроме того, как можно раньше, — передавал приказ т. Ворошилов, — …не доверяйте руководительствовать другим. Ведите части под своей собственной командой».
Товарищ Ворошилов в это время, как всегда в серьезные моменты, выехал на самый угрожаемый участок — в Карповку и 29 сентября сообщал Военному совету, что из Карповской выезжает прямо на линию огня в Кривомузгинскую.
В ответ на все эти мероприятия Военного совета противник переправил через Дон к 1 октября новые крупные силы, стремясь взять Царицын с юго-запада.
29 и 30 сентября происходили кровопролитные бои за Калач. Красновцы, переходя в контратаку, ввели в бой на этом участке 13 эскадронов при поддержке 500 человек пехоты. Полк «Грузолес», отбивавший эти атаки, во главе со своим командиром, несмотря на ожесточенное сопротивление, на плечах неприятеля ворвался в Калач и овладел им. В этом бою геройски погиб командир полка «Грузолес» т. Карпов. Так же успешно отражались и все другие атаки белых. Но решающий удар противника был еще впереди. В первых числах октября этот удар был направлен на юг, на левый фланг советских войск. 2 октября белоказаки захватили Гнилоаксайскую и Абганерово на южном участке. В районе Жутово они сосредоточили крупные силы и вновь, как в период первого окружения, совершенно отрезали от Царицына Котельниковскую дивизию Штейгера и стрелковую дивизию Ковалева в районе Ремонтной.
После захвата белыми Абганерово (в 87 километрах от Царицына) Военный совет немедленно принял решающие меры для ликвидации наступления белых на южном участке фронта.
5 октября был дан секретный приказ следующего содержания: «По полученным донесениям, противником занята станция Абганерово, причем наступление кадетских банд велось с востока. Для ликвидации наступления и для освещения всего района между линией Владикавказской железной дороги и озерами Сарпой, Цаца, Барманцак и Альматин Военно-революционный совет приказал:
1) Товарищу Харченко немедленно послать два эскадрона кавалерии для обследования указанного района от колонии Сарепта на юг до линии Гнилоаксайская—озеро Альматин.
2) Выделить один батальон пехоты и взвод артиллерии из Морозовской дивизии и направить на ст. Абганерово для занятия и охраны таковой.
3) Назначить от Сарептского штаба формирования одну роту пехоты в прикрытие броневого поезда «Коммунист».
4) Товарищу Алябьеву выделить один броневой поезд и послать на линию Тингута—Абганерово—Гнилоаксайская.
Председатель Военно-революционного Совета Южного фронта Сталин.
Член Военревсовета Ворошилов».
В этот же день товарищ Сталин выехал в Москву. С пути, из Камышина он дополнительно послал указания Военному совету, предвосхищая с исключительной дальновидностью дальнейшее развитие наступательной операции белых и намечая меры для ее ликвидации.
«После некоторого размышления на досуге, — телеграфировал товарищ Сталин 6 октября, — для меня стало очевидным, что казаки намерены во что бы то ни стало соединиться с астраханскими казаками, прервать Волгу, если даже Царицын не будет взят, то отрезать совершенно Северокавказскую армию от центра снабжения, взять Астрахань, закрепить за собой северный Каспий и Северный Кавказ. Поэтому наша основная очередная задача во что бы то ни стало закрепить за собой линию: Сарепта, Барманцак, Садовое, Обильная, Киселева, без выполнения этой задачи положение будет угрожающее. Через час выезжаю в Москву. Сталин».
Уже через несколько дней предвидение товарища Сталина о дальнейших намерениях противника подтвердилось полностью. Но благодаря тому, что товарищ Сталин разгадал заранее все планы донского командования, благодаря мерам, намеченным приказом Военревсовета от 5 октября, директива товарища Сталина, устанавливающая линию «удержания во что бы то ни стало» для второго окружения, была выполнена, ставка противника в конечном итоге и на этот раз была бита.
11 октября товарищ Сталин вернулся из Москвы в Царицын. К этому времени положение на фронте стало еще более угрожающим. Как и предвидел товарищ Сталин, основной удар белые направили на юг, в сторону Сарепты. Если в первых числах октября противник на южном участке занял линию Гнилоаксайская—Абганерово, то к 10 октября в его руках уже находилась вся линия от Жутово до Червленой (Тундутово). 10 октября в 4 часа дня красные части отступили к Чапурникам, а к ночи этого же дня вынуждены были оставить и Чапурники и с боем занять высоты юго-западнее и северо-западнее Сарепты. Противник, казалось бы, почти находился у цели — вот-вот в его руки должна была перейти Сарепта.
11 октября вечерняя оперативная сводка за подписью т. Ворошилова сообщала, что 10 октября «селение Цаца и окружающий район заняты противником силою более 1000 человек пехоты и кавалерии при 2 орудиях, из которых большая часть направилась на помощь своим в сторону Чапурники, Светлый яр на Волге».
12 октября после упорного боя, длившегося целый день, красные части оставили на севере станцию Лог, а на юге, как сообщала оперативная сводка, «наши войска к вечеру 12 октября с боем продвинулись к Ивановке, имея левый фланг южнее Сарепты. Сегодня с утра (13 октября) идет ожесточенный бой по всему Царицынскому фронту. Сосредоточив около 4 пехотных и кавалерийских полков в районе Чапурники—Ивановка, противник повел энергичное наступление в направлении Сарепты…»
13 октября одно из советских вооруженных судов обстреляло противника у Светлого яра артиллерийским огнем. Но противник все же сумел переправиться у Светлого яра на левый берег реки Волги и занял Верхне-Ахтубинское и Пришиб. Пароходное сообщение с Астраханью было прервано. Предупреждение товарища Сталина в телеграмме 5 октября о том, что противник постарается прервать Волгу и отрезать Царицын от Астрахани, целиком и полностью оправдывалось.
Чрезвычайно тяжелое положение Царицына еще более ухудшилось 14 октября. В этот день белоказаки взяли Кривую Музгу и Карповку на центральном участке. На следующий день, 15 октября белые захватили Басаргино на западе, вплотную подойдя к Воропоново, а с юга занимали Сарепту.
Подобно тому как день 15 августа в период первого окружения, так и день 15 октября в период второго окружения был самым тяжелым в героической борьбе за Царицын. У белых не было сомнения, что в этот день (15 октября) они прорвутся, наконец, к Сарепте и тем самым возьмут и Царицын. Борьба достигла исключительного напряжения. Не дни, а часы и минуты решали исход боя.
Царицын был опоясан двойным кольцом окопов. Но и тут подстерегала беда. Окопы под Садовой были вырыты под руководством полковника Адамса, позже разоблаченного как предателя, и поэтому вырыты вредительски. Они были открыты артиллерийскому обстрелу противника.
И без того чрезвычайно тяжелое положение Царицына, судьба которого 15 октября висела на волоске, еще более ухудшилось вследствие измены двух полков из мобилизованных (1 и 2-й крестьянские полки). Эти полки, действовавшие на южном участке, в районе Бекетовки, 15 октября предательски открыли фронт и с 3 орудиями попытались перейти на сторону, врага. Противник, зная исключительную стойкость красных частей, не понял, что к нему идут перебежчики, и поэтому во время перехода большая часть предателей была уничтожена огнем противника.
Узнав об образовавшемся прорыве на самом решающем месте боя, молодой, талантливый начальник формирования и обучения X армии — Николай Руднев немедленно выехал на фронт, чтобы лично ликвидировать прорыв. 23-летний Коля Руднев, проделавший вместе с Ворошиловым весь героический путь от Донбасса к Царицыну, недаром был любимцем всей армии, любимцем товарищей Сталина и Ворошилова. Это был талантливый человек, храбрый и самоотверженный молодой командир. Прибыв на место прорыва, т. Руднев узнал, что в связи с изменой двух полков часть красноармейцев, не выдержав натиска белогвардейцев, начала стремительно отступать. Неприятельская разведка захватила в это время наше орудие. Тогда Руднев собрал вокруг себя горстку храбрецов и, увлекая их собственным примером, бросился на врага, отбил орудие и ликвидировал прорыв. Но сам он был во время боя смертельно ранен и вскоре скончался в Бекетовском госпитале.
«С глубокой скорбью отмечаю геройскую смерть товарища Руднева на славном посту воина с контр-революцией, — писал товарищ Сталин о Рудневе в газете «Солдат революции».— Вечная память беззаветному воину коммунизма. Месть беспощадная царским генералам и их прихвостням эсаулам.
Член Военно-Революционного Совета Республики Народный комиссар».
Гибель Руднева была одним из самых тяжелых ударов, нанесенных белыми в день 15 октября.
Обстановка под Царицыном создалась чрезвычайно тяжелая. Но товарищи Сталин и Ворошилов в эти дни как всегда были спокойны, как всегда свободны от всякого подобия паники. И эта уверенность передавалась бойцам, обеспечивала победу.
Царицын не будет отдан несмотря ни на что — эта непоколебимая уверенность чувствовалась во всех директивах Сталина и Ворошилова в эти опаснейшие для Царицына дни.
«Объехал Морозовскую дивизию. Приняты все меры для восстановления положения. Тундутово — займу сегодня. Еду в Чапурники, куда в случае надобности телеграфируйте. Положение не так плохо, как это многим трусам и дуракам кажется. К вечеру или ночью буду в совете», — телеграфировал т. Ворошилов в Военный совет 10 октября.
«Броневые поезда работают самоотверженно и исключительно стойко, если положение восстановится, то исключительно благодаря бронепоездам. Я напрягаю все силы и принимаю меры спасти положение. Еду опять на фронт, в цепь», — сообщал т. Ворошилов 14 октября из Воропоново о событиях на фронте.
Когда 14—15 октября кое-какие паникеры заговорили о неизбежности эвакуации и отступления, т. Ворошилов издал замечательный приказ начальникам участков:
«Приказываю с занимаемых позиций не отступать ни шагу назад впредь распоряжения. Не исполнившие настоящего приказания будут расстреляны».
«Командующий Ворошилов».
И в тот же день товарищи Сталин и Ворошилов отдают распоряжение — угнать на север все переправочные средства через Волгу, чтобы все знали, что путей к отступлению нет, что есть только одна цель — победить врага в открытом бою.
В эти решающие дни, когда враг был у Садовой, командующего северным и южным участком фронта вызвал к себе товарищ Сталин. Было 4 часа утра. Сталин не спал уже много ночей подряд. Он работал всю ночь и уснул от усталости, сидя за столом. Когда вызванный им командир вошел, товарищ Сталин проснулся от звона его шпор. Товарищ Сталин спросил о положении на фронте, о принимаемых мерах. Выслушав сообщение, товарищ Сталин сказал, что надо драться до последней возможности, так как отступать некуда.
Затем он задал вопрос: «А если не выдержим, куда отступать?» Командир ответил, что надо отступать на Иловлю, чтобы не бросать эшелонов, иначе все имущество перейдет в руки казаков. Тогда товарищ Сталин ответил: «Поезжай и ни на шаг не отступай. Лучше умереть, чем отступать».
Так действовали в эти дни товарищи Сталин и Ворошилов, вселяя в бойцов уверенность в неизбежной победе, ободряя их, борясь против всякой мысли о возможности отступления и сдачи Царицына.
В осажденном городе господствовали организованность и порядок. Рабочие отправлялись на фронт. На орудийном заводе изготовлялись снаряды и бронепоезда.
Военный совет ни на минуту не забывал о массовой агитационной работе среди войск и населения. Ежедневно выходили газеты «Борьба» и «Солдат революции» с боевыми призывами. В тяжелейший день — 15 октября — Военный совет издал обращение «К донской бедноте», которое было опубликовано в царицынских газетах 16 октября.
«Советские армии окружают всю Донскую область, — говорилось в обращении. — Не дайте убежать вашим насильникам и обманщикам, следите за каждым их движением, за их поездками, за их работой в тылу. Не дайте ускользнуть никому.
Час расплаты приближается. Скоро они сами сознаются перед судом бедноты во всей своей лжи…
Выше подними голову, донская беднота, час освобождения твоего близок.
Долой царских генералов!
Долой дворянских последышей!
Долой вековых палачей трудящихся!
Да здравствует власть донской бедноты!
Военно-революционный совет Царицынского фронта —
Сталин, Ворошилов».
С исключительным вниманием следили в Москве Ленин и Свердлов за героической обороной Царицына. «Предлагаем принять самые срочные меры подаче помощи Царицыну, исполнении донести. Ленин. Свердлов», — телеграфировали они 15 октября в Реввоенсовет республики.
Бронепоезда в эти дни, как и в дни первого окружения, делали чудеса. Недаром белые прозвали их «красными дьяволами». Оперативная сводка 15 октября сообщала о том, как один из советских бронепоездов, прорвавшись далеко вперед, пробился на ст. Лог, вступил там в бой с двумя эскадронами противника. Одним из снарядов бронепоезд разбил находившийся на станции штаб неприятельской дивизии. В рукопашном бою команда бронепоезда захватила одно 48-линейное орудие и подводы со снарядами. Бронепоезд благополучно вернулся и доставил красным частям захваченные им у неприятеля трофеи. Все эти огромные усилия, исключительная стойкость и самоотверженность в борьбе вскоре дали результаты.
Тяжелейшие дни окружения — 15 и 16 октября — одновременно были и днями перелома. Огромное значение имел тот факт, что именно в эти дни на помощь Царицыну пришла вызванная товарищем Сталиным с Северного Кавказа Стальная дивизия. Проделав за 16,5 дней огромный путь от Святого Креста через Благодарное—Петровск—Заветное до Царицына, Стальная дивизия подоспела как раз во-время. Ее своевременное прибытие было совершенно неожиданным для противника. Когда части Стальной дивизии подошли к Заветному, командир дивизии вызвал к прямому проводу Царицын. От товарищей Сталина и Ворошилова он получил приказ подойти к Царицыну не позже как через 5—6 дней, так как город в опасности. Но, не зная шифра и боясь, что противник перехватит разговор, командир намеренно преувеличил сроки, сказав, что раньше чем дней через 15 он подойти к Царицыну не сможет. На самом же деле дивизия двинулась с огромной быстротой к Царицыну и достигла его значительно раньше намеченного срока (дивизия подошла к Царицыну 15 октября).
Не доходя до Чапурников, части дивизии были приведены в боевой порядок, готовясь к наступлению. Так как у бойцов дивизии почти совершенно не было патронов и снарядов, они, бросившись на врага, сразу же перешли в стремительную штыковую атаку. Натиск был настолько неожиданным и внезапным (никакой опасности с тыла белые совершенно не предвидели), что в три четверти часа исход боя был решен.
Так же неожиданна эта помощь была и для красных частей, день и ночь сражавшихся под Сарептой. В бой были брошены последние резервы. Противник почти занимал Сарепту. Но вдруг красные бойцы заметили, что в тылу у противника, в районе Чапурников начали рваться снаряды. Никто не мог понять, что это означает и кто стреляет по тылу белых. Наступавшие с ожесточением красновцы внезапно притихли, и вдруг… стало ясно видно, что белые бегут, стремительно отступая перед каким-то невидимым противником. Красноармейцы, отстаивавшие Сарепту, не дожидаясь команды, не зная даже, откуда помощь, в свою очередь стремительно бросились на отступающего врага. А с тыла белых, прижавшись к седлам, вытянув шашки вперед, в бурках и кубанках, с криком «ура» неслась красная конница Стальной дивизии. Враг был разбит и мгновенно откатился от Сарепты на несколько десятков километров. Всякая надежда для врага на возможность взятия Царицына с юга была потеряна.
Но красновцы все еще пытались нащупать слабое место в крепкой броне войск, опоясывающих Царицын. Потерпев поражение на юге, они перенесли удар на центральный участок, 16 октября захватили Воропоново, но уже 17-го откатились от Воропоново к Басаргино, а от Басаргино опять к исходным позициям, к Кривой Музге. 17 октября стало ясно, что и удар на Сарепту и удар на Воропоново отбиты.
Краснов еще раз бросил свои части в бой, чтобы прорваться на северном участке, захватив Лог—Иловлю—Качалино. За линией войск белоказаков генералы и белогвардейские офицеры ставили пулеметы, угрожая смертью всякому, кто вздумает отступать. Но помочь уже ничем было нельзя. После разгрома своего правого фланга и центра Краснов был бессилен нанести решающий удар на северном участке.
18 октября на всех участках Царицынского фронта началось наступление красных частей. На юге советские войска заняли станции Гнилоаксайскую и Абганерово.
Товарищ Сталин спешил порадовать Ленина хорошей вестью о разгроме второго окружения:
«Положение фронте крепнет, — телеграфировал он 18 октября,— противник сбит и отступает, наши части ведут успешное наступление, все дело—своевременно подвозить требуемые припасы. Если сегодня положение нашего фронта не ухудшится, завтра выеду в Москву.
Нарком Сталин»
К 20 октября красные части на юге, взяв Тингуту,—Абганерово—Гнилоаксайскую, вновь соединились с котельниковскими частями и дивизией Ковалева. Положение на южном участке было полностью восстановлено. На центральном участке 20 октября была взята Карповка, и наши бронепоезда дошли до Кривомузгинской. На севере наступление на Котлубань было отбито, и красными частями был взят хутор Вертячий.
Противник опять был отброшен в течение 2—3 дней на 30—40 километров от города и разбит по частям, сначала на юге, потом на западе и, наконец, на севере.
Только тогда, когда выяснилось, что второе окружение окончательно отбито, товарищ Сталин 20 октября выехал из Царицына в Москву. Но и из Москвы товарищ Сталин продолжал неустанно руководить боевыми операциями по окончательному разгрому Краснова. Почти ежедневно в ноябре и декабре товарищи Сталин и Ворошилов обменивались телеграммами, вели переговоры по прямому проводу. Товарищ Сталин давал указания, советовал, помогал всем, чем можно. Все оперативные сводки, все приказы командования X армии направлялись товарищу Сталину в Москву. Как только 22 октября товарищ Сталин приехал в Москву, он в тот же день послал приветствие отличившимся войскам Царицынского фронта.
«Передайте Морозовскому, Тихорецкому, 3-му революционному и другим полкам… передайте им, окружившим противника и разбившим его на голову, мой горячий коммунистический привет. Скажите им, что советская Россия никогда не забудет их героических подвигов и вознаградит их по заслугам. Да здравствуют отважные войска царицынского фронта.
Член Реввоенсовета Республики Народный комиссар Сталин».
Через несколько дней после приезда в Москву, 29 октября 1918 г. товарищ Сталин на пленуме Московского совета сделал доклад о положении на Южном фронте. Он исчерпывающе показал, в чем заключалась важность Южного фронта, почему Царицын стал центром удара всех контрреволюционных сил и в чем заключалась сила Красной Армии, разбившей и разбивавшей все белогвардейские натиски. Говоря о разгроме Краснова, товарищ Сталин с особой остротой подчеркнул, что на юге завязывается новый международный узел, что авантюру, провалившуюся в Самаре, белогвардейцы хотят возобновить теперь на юге. Но эта авантюра на юге неизбежно кончится так же печально для интервентов и белогвардейцев, как и на востоке.
В начале ноября, незадолго до открытия VI Чрезвычайного съезда советов, происходил разговор по прямому проводу между товарищами Сталиным и Ворошиловым.
Тов. Ворошилов сообщил о положении на фронте, об ухудшении положения под Камышином, о том, что Царицын по-прежнему не получает необходимого вооружения и обмундирования. «Я полагаю, что вы должны стянуть из Астрахани, Воронежа, — говорил товарищ Сталин в ответ на сообщения т. Ворошилова, — всех своих активных товарищей для того, чтобы образцово поставить дело фронта. Ворошилов, как командующий—хозяин фронта, и он имеет возможность поставить дело, как найдет нужным…»
Товарищ Сталин сообщал также о положении Северокавказских войск и ответил на вопрос т. Ворошилова о положении на Западе.
Тов. Ворошилов просил передать привет Владимиру Ильичу.
«Ильич душой с вами, он полюбил вас, чертей», — отвечал товарищ Сталин.
15 ноября в разговоре по прямому проводу с Царицыном товарищ Сталин, информируя т. Ворошилова о складывающейся в это время международной обстановке, дал характеристику положения в Германии после революции 9 ноября 1918 г. Так изо дня в день товарищ Сталин и после отъезда из Царицына продолжал руководить борьбой по окончательному разгрому донской контрреволюции.
К середине ноября 1918 г. положение на фронте под Царицыном еще более окрепло. Под руководством т. Ворошилова войска Царицынского фронта продолжали успешное наступление против красновских банд. Белоказаки, озлобленные непрерывными неудачами под Царицыном, потеряв надежду взять неприступный город, старались отдельными вылазками, внезапными нападениями хоть немного расстроить, обескровить силы красных частей. Бои шли под Кривой Музгой, под Гнилоаксайской, под Логом.
24 октября на помощь Царицыну прибыл 38-й московский Рогожско-Симоновский полк. Полк состоял почти исключительно из московских рабочих заводов «Гужон» и «Динамо». Тов. Ворошилов впоследствии говорил, что это был лучший из полков, какие он видел на фронте. Все в этом полку, начиная от командира и кончая бойцами, было хорошо. Полк был включен в состав лучшей дивизии фронта — Коммунистической и в первых числах ноября был отправлен на позиции под Логом. «В Царицыне в штабе X армии и Военном совете нас встретили и проводили на позиции с удивительным радушием»,— писал в Москву 9 ноября 1918 г. комиссар полка т. Моисеев.
«…Был приказ по армии, которым наш полк был зачислен в считавшуюся здесь лучшую (Коммунистическую) дивизию, что, нужно сказать, было сделано как совершенно особое исключение. Она составлена из полков исключительно испытанных. Полки, которые являются кандидатами в нее, первоначально к ней прикомандировываются на испытание».
Далее в письме сообщалось о положении на Царицынском фронте, о состоянии снабжения армии и т. д.
«Теперь о X армии вообще. Участок ее страшно заброшен, не хватает не только снарядов, патронов, но в Царицыне даже хлеба не хватает… обмундирования недостаток, шинелей, сапог—совсем не было, когда мы приехали. Нет подрывных материалов, почти отсутствовал шанцевый инструмент, отсутствует запас биноклей и подобных оптических инструментов. Не хватает лошадей, нет сахару, чаю, табаку, спичек, с величайшим трудом можно достать бензин. В данный момент, например, нельзя употребить в дело два бронированных автомобиля, так как бензина нельзя достать… У нас сейчас на позиции скопилось в нашем участке масса орудий, но из-за недостатка снарядов нельзя открывать достаточного огня по противнику.
Штаб X армии, ее Военный совет производят впечатление великолепное, как люди, их отношение исключительно внимательное и товарищеское. Люди большой энергии и чуть ли не все коммунисты. Командир X армии тов. Ворошилов пользуется в войсках доверием и очень популярен. Только его исключительной энергии обязан участок X армии, что здесь есть что-нибудь хоть в смысле снабжения…».
Это письмо, написанное вскоре после прибытия Рогожско-Симоновского полка в Царицын, наглядно рисовало обстановку на Царицынском фронте в ноябре 1918 г. Сразу увидев в товарище Ворошилове настоящего пролетарского полководца, прибывшие бойцы не могли не заметить, что чья-то вредительская рука намеренно срывала снабжение армии. Волга к этому времени уже начала замерзать, линия Царицын — Поворино все еще была прервана, и единственный путь сообщения с Москвой по Волге — не был своевременно использован для присылки вооружения в Царицын.
Тов. Ворошилов в это время был вынужден почти ежедневно посылать в Москву Ленину и Сталину тревожные телеграммы, свидетельствующие о том, как преступно Троцкий продолжал срывать снабжение оружием войск Царицынского фронта.
«Волга замерзает, патронов нет, — телеграфировал т. Ворошилов 22 октября, — распорядитесь отправить патроны, снаряды из складов Самары, Симбирска, Сызрани и других городов, иначе опоздаете.
Командарм X. Ворошилов».
«Утром заморозки. Ночью 7 градусов, — телеграфировал т. Ворошилов на следующий день, 23 октября, в Козлов командующему Южным фронтом Сытину. — Каждый день Волга может стать… Патронов нет. Противник усиливается. Что вами сделано, чтобы завтра или через два дня мы получили бы патроны, снаряды и обмундирование… Еще раз повторяю — торопите снабжением, иначе будет поздно… Я просил, требовал, большего сделать не могу, а чувствую, что мы остаемся в тех же условиях, каких находятся около 200 тысяч кавказских войск. Жду вашего ответа. Командарм Х-ой Ворошилов».
В связи с телеграммами т. Ворошилова Ленин и Свердлов 29 октября лично запрашивают Сытина, посылая копию своей телеграммы в Царицын т. Ворошилову:
«Получаем отчаянные телеграммы Ворошилова о неполучении снарядов и патронов вопреки его многократным требованиям и настояниям. Предлагаем немедленно проверить это, принять самые энергичные меры для удовлетворения и известить нас, что сделано. Указать ответственных исполнении лиц.
Предсовнаркома Ленин.
Председатель ВЦИК’а Свердлов».
В создавшихся труднейших условиях, когда связь с центром через Волгу могла быть каждый день прервана на весь зимний период, необходимо было как можно скорее восстановить железнодорожное сообщение с Москвой. Поэтому Рогожско-Симоновский полк сразу же после прибытия в Царицын был брошен на позиции под Логом с боевым заданием: освободить от противника при помощи других частей ст. Лог.
В 6 часов 6 ноября Рогожско-Симоновский полк получил приказ о наступлении. Полк дрался героически. Во время боя был смертельно ранен и вскоре скончался помощник комиссара полка, контужен в голову командир полка.
Наблюдая исключительную боеспособность полка, т. Ворошилов в тот же день (6 ноября) телеграфировал в Москву товарищам Сталину и Свердлову:
«Вчера впервые прибывший из Москвы 38-й Рогожско-Симоновский советский полк был пущен в бой. С радостью могу констатировать, что, наблюдая за действиями полка, я видел умелое руководство начальников, бесстрашие молодых солдат и сознательность всего полка вообще. Надеюсь, что новый Московский 38-й Рогожско-симоновский советский полк будет с каждым днем крепнуть и закаляться в боях и в ближайшие дни покроет себя славой, которая будет и славой матушки Москвы. Командующий X армией Южного фронта
К. Ворошилов».
Полк полностью оправдал данную ему т. Ворошиловым характеристику. 7 ноября, в день первой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции полк героически сражался на фронте. На участке около станции Лог в это время создалась чрезвычайно тяжелая обстановка.
6 ноября три полка Вольской дивизии бежали с фронта, захватив с собой девять орудий и тринадцать пулеметов. Вольская дивизия, скомплектованная по вредительским установкам Троцкого, только незадолго до этого была прислана штабом Южного фронта «в помощь» Царицыну: Тов. Ворошилов, решив проверить ее боевые качества, направил ее на позиции. Части Вольской дивизии должны были помочь Рогожско-Симоновскому полку в выполнении его боевой задачи под Логом. Но вместо этого они, поддавшись контрреволюционной агитации провокаторов, изменнически оставили фронт. Однако, несмотря на эти тяжелейшие условия, Рогожско-Симоновский полк самоотверженно выполнил приказ, оказывая героическое сопротивление наседавшему врагу. Узнав об условиях, в которых находился Рогожско-Симоновский полк, т. Ворошилов тотчас же сам выехал на позиции, организовал помощь, поднял настроение бойцов и спас положение на этом участке.
Между тем части Вольской дивизии, переправившиеся через Волгу, открыли огонь по отряду, посланному для их разоружения. Но изменники были вскоре окружены, разоружены, погружены на баржи и доставлены в Царицын, где главари были преданы суду Военно-революционного трибунала.
12 ноября т. Ворошилов издал приказ по армии, в котором говорилось, что Военный совет «не потерпит изменников в рядах доблестной Красной армии, что всякий предатель найдет скорый суд и верную смерть, ибо недопустимо и нетерпимо, чтобы верные храбрые сыны рабоче-крестьянской нашей социалистической республики самоотверженно умирали, а ставшие рядом с ними негодяи тут же продавали великое дело освобождения всех трудящихся».
Тов. Ворошилов призывал всех бойцов «объединиться в беспощадной борьбе с изменниками и шкурниками».
В те же дни, когда произошла измена Вольской дивизии, т. Ворошилов получил известие о бегстве Нооовича к белым. После отъезда из Царицына Носович получил от Троцкого назначение в штаб Южного фронта, где он безнаказанно, до своего бегства, продолжал вести вредительскую работу. Тов. Ворошилов сразу же после получения этого известия телеграфировал товарищам Сталину и Свердлову, требуя немедленного ареста соратников Носовича—Снесарева и Ковалевского.
«Мы полагаем, — телеграфировал он 6 ноября Свердлову, — что в настоящий момент необходимо принятие ряда экстренных мер по отношению к ближайшим соратникам Носовича, занимавшим совместно с ним видные посты: генералу Снесареву, освобожденному из-под ареста и командующему западной завесой, и в особенности Ковалевскому, начальнику штаба Южного фронта, открыто заявлявшему (что может быть подтверждено Сталиным и Серго Орджоникидзе), что с казаками он не воюет. Совершенно настоятельно необходима и неотложная чистка Южного фронта и замена всех шифров, так как факт беспрепятственного прохождения Носовича не только через нашу линию, но и неприятельскую, ясно указывает на сношения Носовича с неприятелем во время нахождения его в штабе фронта».
Товарищи Сталин и Ворошилов разоблачили Носовича и Ковалевского как предателей еще в начале августа 1918 г. По приказу Военного совета эти изменники тогда же были арестованы. Однако покровительство Троцкого дало возможность обоим предателям продолжать свою вредительскую работу еще свыше трех месяцев в штабе только что созданного Южного фронта.
В конце октября—начале ноября 1918 г. все войска, действовавшие под Царицыном, окончательно оформляются в X Красную армию под командованием т. Ворошилова.
4 ноября т. Ворошилов объявил приказом, что «все бывшие учреждения Северокавказского округа с сего числа переименовываются в учреждения X армии».
Одновременно был создан Военно-революционный совет X армии. Троцкий послал в Царицын в качестве члена Военревоовета своего ставленника, заядлого троцкиста Окулова. Последний сразу же после приезда затеял дрянную склоку, мелкие дрязги, всячески срывая нормальный ход боевых операций.
12 декабря командование X армии обратилось к Ленину, Сталину и Свердлову с письмом, разоблачающим предательскую линию, взятую Окуловым, требуя немедленного его отозвания. «Десятая армия истекает кровью, — говорилось в письме,— тая от ежедневных боев с наседающими красновскими бандами, стремящимися во что бы то ни стало взять Царицын. Чувствуя колоссальную ответственность перед мировой революцией, мы не считаем положение безнадежным, мы напрягаем все наше умение и все наши силы и вкладываем весь наш революционный боевой опыт, чтобы сплоченной стальной коммунистической стеной отразить и разбить врага. К сожалению, в этот ответственнейший и опасный в боевом отношении момент наша внутренняя спайка, наша дружная самоотверженная работа товарищей, закинутых сюда из разных углов Российской республики, но тесно связанных между, собой великими задачами социалистической революции и боевым соратничеством в классовой войне, разрушается нетактичностью, кичливой грубостью, полным непониманием практических задач, выполняемых армией, присланного сюда в члены реввоенсовета армии Окулова…
Исчерпав все меры товарищеского воздействия, мы считаем печальной необходимостью честно сознаться, что наша дальнейшая совместная работа с Окуловым невозможна, если эта воля дезорганизатора будет попрежнему превалировать здесь благодаря поддержке Троцкого…».
Вскоре после этого письма Окулов был отозван из Царицына. Но Носович и Ковалевский при прямом попустительстве Сытина в штабе Южного фронта, Окулов в Царицыне — вся эта троцкистско-белогвардейская свора причинила не мало вреда героическим войскам, защищавшим Царицын, стремясь прямым вредительством и скрытым саботажем предотвратить окончательный разгром красновщины.
Взяв в свои руки командование X армией, т. Ворошилов вскоре превратил ее в лучшую армию Южного фронта. Борьба с партизанщиной, укрепление в войсках революционной дисциплины все время были в центре его внимания. Конные части под командованием Буденного, отрезанные от Царицына в период первого и второго окружения, теперь приняли активное участие в разгроме красновцев на Царицынском фронте. Они подтянулись к Царицыну и в конце ноября одержали ряд блестящих побед в районе Гнилоаксайской, где не прекращался натиск белых частей.
25—26 ноября конные части при поддержке пехоты зажали противника в кольцо (в районе Абганерово—Гнилоаксайская), наголову разбили его кавалерию и 46-й и 2-й Волжские пехотные полки в полном составе.
«Благодаря выдающемуся хладнокровию, и распорядительности командующих, — говорилось в приказе Военревоовета X армии от 26 ноября, — и беспредельному мужеству героев-красноармейцев, стремительно и точно исполнивших боевой приказ, почти весь наличный состав неприятельских полков оказался уничтоженным, а трофеи, доставшиеся нам, громадными».
В плен было взято свыше 700 белоказаков. Захвачено 2 орудия, 11 пулеметов, 2 тыс. винтовок, около 300 тыс. патронов, свыше I 500 снарядов.
«Объявляя об этой блестящей победе по войскам X армии, — гласил приказ Военного совета, — Революционный военный совет армии горд и счастлив отметить этот выдающийся случай геройской отваги и мужества как со стороны командного состава, так и со стороны товарищей-красноармейцев.
С такими войсками победные знамена Великой социалистической всемирной революции не будут знать поражения. Честь и хвала товарищам героям.
По предоставлении более подробного рапорта Реввоенсовет армии наиболее отважных и отличившихся представит к боевой награде».
Крупнейшим фактором укрепления боеспособности X армии, ее дисциплины явилась широко развернутая политическая работа. Был создан политотдел X армии, все большее значение в частях приобретали политические комиссары. 2—6 декабря в Царицыне происходил съезд коммунистов X армии, на повестке дня которого кроме докладов представителей отдельных частей стояли два важнейших вопроса: 1) роль и значение политических комиссаров и взаимоотношения их с коммунистическими ячейками и 2) взаимоотношения командного состава и ячеек. На съезде присутствовало 125 человек—100 с решающим, 25—с совещательным голосом, представляющих 89 коммунистических организаций армии, свыше 2 250 коммунистов. Доклады с мест рисовали яркую картину политической работы в армии, роль политических комиссаров и коммунистических ячеек. Большое внимание уделялось организации массово-политической работы среди населения освобождаемых от белогвардейцев местностей. С огромным вниманием выслушал съезд выступление представителя от калмыков, сражающихся в рядах X армии. В связи с его выступлением политотдел армии поставил перед съездом вопрос о необходимости всемерного усиления массово-политической работы среди калмыков. С большим подъемом принял съезд это предложение. Докладчики от отдельных частей рассказывали, как растет и крепнет армия, как наряду с ростом ее военной мощи укрепляется ее политическое сознание, как велика роль коммунистов в частях. В заключение была принята резолюция о правах и обязанностях коммунистических ячеек в армии, в которой особо подчеркивалось, что командиры и красноармейцы—коммунисты своей стойкостью, дисциплинированностью, сознательностью должны быть примером для всех бойцов, должны вести их за собой.
В начале декабря 1918 г., когда германские оккупационные войска покинули Украину и создалось Временное рабоче-крестьянское правительство Украины, т. Ворошилов, сразу же включенный в состав этого правительства, был переброшен партией на новый, еще более ответственный в создавшихся условиях участок борьбы. Уезжая из Царицына в 20-х числах декабря, когда вопрос о разгроме красновщины был уже предрешен и X армия крепко поставлена на ноги, т. Ворошилов обратился с теплым прощальным письмом к бойцам X армии:
«Дорогие товарищи красноармейцы X армии!
…С болью в сердце расстаюсь я, товарищи, с вами. Вот уже семь месяцев, сражаясь рядом с вами на Царицынском фронте, я полюбил вас, как боевых товарищей, доказавших не на словах, а на деле мужество, стойкость и преданность мировой революции… вашими усилиями враг уже повержен, но еще не добит. Нужно еще усилие, еще революционная воля и героический натиск, после чего банда Краснова со всей барской золотопогонной сворой разлетится в порошок.
И, зная вас, я, ваш командующий, глубоко верю в вашу победу. Я верю, что и без меня вы, дорогие товарищи и братья, будете так же храбры, мужественны и тверды».
Призывая далее бойцов к точному и безоговорочному выполнению приказов своих командиров, к еще большему поднятию дисциплины в армии, т. Ворошилов, обращаясь к командирам, требовал от них стойкости и беззаветной храбрости. Он писал в конце этого замечательного письма:
«…Пережитые вместе с вами горести и радости боевой жизни, сроднившие меня с вами, будут лучшими светлыми воспоминаниями лучших дней моей жизни. Стойко держитесь, славные герои, на вашем ответственном посту и покройте себя новой революционной славой».
«Враг уже повержен, но еще не добит…», — предупреждал т. Ворошилов накануне отъезда из Царицына.
Этот наказ т. Ворошилова — добить врага — был с честью выполнен бойцами X армии.
