С самого же начала организации Военный совет определил единую боевую задачу, единый стратегический план, объединивший действия всех армий Северокавказского военного округа.
План Военного совета вытекал из обстановки, которая сложилась на юго-востоке к середине июля 1918 г. Именно к этому времени относится наибольшая активизация Краснова, переход донской контрреволюции в решительное наступление на Царицын.
После избрания Краснова 17 мая 1918 г. так называемым «кругом спасения Дона» донским атаманом сразу же началось сколачивание донской белоказачьей армии. Если к началу мая из 252 станиц Донской области в руках у красновской контрреволюции было только 10 станиц, то в июне месяце большая часть Донской области была захвачена Красновым. В мае Красновым было мобилизовано 24 возраста казаков. К середине июня, по подсчетам самого Краснова, в Донской армии под ружьем находилось: 27 тыс. пехоты, 30 тыс. конницы, имелось 175 орудий, 610 пулеметов, 20 самолетов и 4 бронированных поезда, не считая так называемой «молодой армии», которую Красное набирал из молодых казаков 19—20 лет, обучал и держал в резерве. К этому же примерно времени (середина июня) все воинские части были объединены в крупные соединения и разбиты на шесть групп: группа полковника Алферова на севере Дона, группа генерала Мамонтова в Чирском направлении под Царицыном, группа полковника Быкодорова под Батайском, полковника Киреева под Великокняжеской, генерала Фицхелаурова в Донецком районе и генерала Семенова в Ростове.
Донская армия Краснова имела в июне не только численный перевес над частями Красной Армии, действовавшими на Царицынском фронте, но основное ее преимущество заключалось, во-первых, в огромном преобладании конницы (30 тыс. конницы, в то время как в красных частях только возникали первые конные отряды, не превышавшие 2—3 тыс. сабель) и, во-вторых, в почти бесперебойном снабжении вооружением, шедшим из запасов германских империалистов.
Как только Краснов был «избран» донским атаманом, начались его переговоры с немцами о помощи Дону оружием для «борьбы с большевиками». В Киеве постоянно находились представители Краснова — генерал Черячукин и генерал Свечин, которые вели переговоры с немецким командованием и со Скоропадским о помощи Донской армии оружием. В этих переговорах решающее место занимал вопрос о Царицыне. 1 июня Свечин посетил главнокомандующего германской армией генерала Эйхгорна и германского посла на Украине Мумма и в разговоре с ними, как писал сам Свечин, «высказал послу пожелание атамана, чтобы германские войска заняли Царицын и Тихорецкую». Получив в ответ указание, что удобнее, если Царицын захватят красновские войска при соответствующей помощи немецких войск, Свечин передал содержание этого разговора в письме к Краснову.
11 июня 1918 г. Черячукин в свою очередь писал донскому атаману: «Хлопочу все время и ежедневно об отпуске нам оружия, снаряжения и аэропланов. Все это налаживается недурно, хотя всего не дают, но многое обещали. Сегодня я вновь был у начальника снабжения, и мы с ним решили, что, кроме отпускаемого нам ими, они, пожалуй, дадут на время и все остальное с обязательством возвратить им обратно через некоторое время…
Я иду на это, чтобы дать более оружия при операции против Царицына. Взятие Царицына сыграет большое значение при всех переговорах и взять его нашими силами необходимо…
Если мы его займем сами, впечатление будет громадное и все будут с нами более сговорчивы».
В следующем своем письме Черячукин сообщил Краснову, что его посетил германский посол на Украине Мумм, который требовал, чтобы Краснов поторопился с захватом Царицына, иначе город может захватить «добровольческая» армия или чехословаки, что немцам нежелательно.
«Германии нужны заверения и доказательства в том, что если Царицын займем не мы, а чехословаки, то все же Дон пойдет с немцами и не позволит чехословакам итти дальше на запад. Имея на все вопросы от вас указание, я сказал, что для нас Царицын так же важен, как Ростов и Таганрог, и мы попытаемся отобрать Царицын и тогда, сохраняя нейтральность, не пустить на нашу территорию никого вооруженных».
Исходя из этих предварительных переговоров с командованием германскими оккупационными войсками на Украине, Краснов в письме к Вильгельму от 23 июня (ст. ст.) прямо просил «содействовать к присоединению к войску Камышина, Царицына, станций Лиски и Поворино, а также помочь молодому нашему государству орудиями, ружьями, боевыми припасами, инженерным имуществом и, если признаете это выгодным, устроить в пределах войска Донского орудийный, ружейный, снарядный и патронный заводы…»
Примерно в это же время Черячукин вручил германскому послу в Киеве ноту донского правительства, в которой говорилось, что если Германия признает Дон самостоятельным государством в границах, указанных Красновым в письме к Вильгельму (т. е. с включением Камышина, Царицына, Воронежа), то Дон не допустит на свою территорию никого из врагов Германии.
«К подаче этой ноты, — сообщал Черячукин в своем письме к Краснову от 9 июля, — не дождавшись еще вашего подтверждения, побудила меня и уверенность, что, боясь движения чехословаков, немцы могут сами занять Царицын и тогда, конечно, мои переговоры о признании самостоятельности Дона и о границах будут затруднены… Нам необходимо только скорей занять Царицын, чтобы, став [там] твердой пятой, никого не пускать через Волгу в нашу область.
Немцы очень ревниво относятся к добровольческой армии. Необходимо добиться от этой армии, если она пойдет через Царицын, чтобы она никоим образом не задерживалась в Царицыне, иначе это создаст вновь затруднения при переговорах с немцами. Немцам нужно от нас, как говорил посол Мумм, реального доказательства нашей дружбы с ними, и поэтому удержать нам Царицын в наших руках и не допускать туда кого бы то ни было, как доказательство мной написанного в ноте, необходимо».
Товарищ Сталин в своей статье «О Донщине и Северном Кавказе», опубликованной в «Правде» июня 1918 г., писал: «Украина, как ширма, как прикрытие, видимо, исчерпала себя, между тем как немцам нужно новое продвижение. Отсюда спрос на новое прикрытие, на новую ширму».
Новое продвижение германских войск шло в направлении к юго-востоку России: от Дона к Царицыну, к Кубани, Тереку, ко всему Северному Кавказу и Закавказью. А новой ширмой, прикрывающей это дальнейшее продвижение, явилось белогвардейское правительство так называемого «Всевеликого войска Донского» во главе с Красновым.
Планы германских империалистов начиная с лета 1918 г. устремлялись по направлению к Царицыну по двум причинам.
Из Украины немцы вместо предполагаемых 60 млн. пудов хлеба смогли в это время вывезти только 9 млн. пудов, так как украинский народ поднялся на отечественную войну против иностранных поработителей. Немцы надеялись на Дону, на Кубани, через Царицын пополнить свои запасы продовольствия. Вместе с тем немецкое командование, очевидно, рассчитывало продвинуться в Закавказье, чтобы, соединившись со своими союзниками — турками, противостоять английским военным силам на Ближнем Востоке.
Начальник австрийского генерального штаба в письме министру иностранных дел Буриану от 13 июня 1918 г. приводил следующие выдержки из отчета об Украине командующего восточной армией генерала Крауса: «Германия преследует на Украине определенную хозяйственно-политическую цель. Она хочет, как очень удачно отметил в своем отчете ротмистр барон фон Вальдботт, навсегда закрепить за собой самый безопасный путь на Месопотамию и Аравию через Баку и Персию. Эта возможность особенно заманчива для германцев сейчас, когда они оккупировали Украину».
Эти планы немецкого командования встревожили «союзников», в первую очередь англо-американских интервентов.
Американский генеральный консул в Москве Саммерс еще 22 апреля 1918 г. телеграфировал Лансингу: «Все яснее становится, что цель германского продвижения на юг — занятие не только Украины и Донецкого бассейна, но и Ростова, Царицына и, возможно, Астрахани и установление связи с турками на Кавказе».
Английская газета «Таймс» писала в номере от 13 июля 1918 г.: «В настоящий момент немцы оккупировали всю Донскую область до Воронежа, где они находятся вблизи Волги с ее богатыми запасами зерна и других продуктов. По-видимому, в данный момент объектом Германии является Царицын — продовольственный центр этой части России. Из Царицына транспорт по Дону очень легок, и зерно может быть отправлено к Черному морю и затем вверх по Дунаю в центральные державы».
Царицын потому и играл такую решающую роль в планах красновской контрреволюции, что он был «обещан» германским империалистам в качестве основной платы за помощь, полученную Красновым от немцев. И Краснов издал свой первый приказ — к 15 августа во что бы то ни стало «взять Царицын». Казалось бы, все благоприятствовало выполнению этого плана Краснова—60-тысячная армия, хорошо снабженная и вооруженная, обеспеченная с излишком командным составом из царских генералов; на западной границе области, на границе с Украиной, Краснову, как он сам говорил, не пришлось держать ни одного солдата; украинская контрреволюция и германские войска охраняли западную границу. Чтобы создать еще более благоприятные условия наступления на Царицын, Краснов решил также обезопасить себя с юга.
28 мая в станице Манычской произошло свидание Краснова с Деникиным, во время которого обсуждался вопрос о едином плане наступления на Царицын. Краснов не столько просил Деникина о совместном походе на Царицын, сколько о том, чтобы «добровольческая» армия защитила тыл Донской армии с юга, со стороны Кубани. Деникин со своей стороны указал, что силы «добровольческой» армии в данное время еще незначительны (2500 штыков), что кубанцы тянут на Кубань, что для решительного наступления надо переформировать армию, дать ей отдохнуть и окрепнуть. Поэтому Деникин согласился с предложением Краснова, что само движение «добровольческой» армии на Кубань должно быть произведено так, чтобы Царицыну был нанесен одновременно удар с трех сторон—с севера, запада и юга и что удар с юга будет нанесен объединенными силами донской и «добровольческой» армий. Взамен Деникин требовал, чтобы Краснов снабжал всю армию вооружением за счет получаемого им от германских империалистов.
Так было достигнуто полюбовное соглашение, выработан общий план действий и в то же время разграничены сферы влияния.
«Добровольческая» армия после освобождения Ростова частями Красной Армии 24 февраля 1918 г. отступила под командованием Корнилова на Кубань, где пыталась с боем взять Екатеринодар. Но все ее попытки взять город были разбиты советскими войсками. Корнилов был убит снарядом 13 апреля. После этого разгрома «добровольческая» армия под командованием Деникина отступила на юг Донской области, в район станиц Мечетинской и Егорлыкской, где находилась до организации нового похода на Кубань, т. е., примерно, до конца июня 1918 г.
«Совещание свелось к тому, — писал Краснов, — что добровольческая армия потребовала устройства лазаретов и госпиталей, этапных пунктов и вербовочных бюро в Ростове и Новочеркасске, потребовала оружия и снаряжения и взяла заимообразно 6 милл. рублей у Донского войска, обязуясь обеспечивать тыл Донского войска со стороны Кубани».
Значение этого соглашения в полной мере сказалось в конце июня—начале июля.
В 20-х числах июня «добровольческая» армия вышла из станицы Мечетинской и начала наступление на Сосыку и Торговую (Сальск). В это время «добровольческая» армия состояла из 4 дивизий—3 пехотных и 1 конной, всего 7 671 штыков и шашек, 103 пулемета, 20 орудий, 353320 патронов. В 1-й дивизии было 1 079 штыков и шашек, во 2-й дивизии —1 669 штыков и шашек, в 3-й дивизии — 1 652 и в 1-й конной дивизии — 3 271 шашка.
Краснов в своей книге «Всевеликое войско Донское» следующим образом характеризовал значение этого совместного удара донской и «добровольческой» армий на линию Царицын—Тихорецкая:
«Красная гвардия базировалась на железную дорогу Царицын—Торговая—Тихорецкая. Центральные станции этой дороги Котельниково и Великокняжеская явились сильными узлами обороны. Кавказские большевики, не тревожимые пока никем, сообщались с Царицыном, и силы казаков, слишком незначительные, не могли сломить сопротивления большевиков.
В первых числах июня Добровольческая армия, снабженная и окрепшая в Мечетинской, вышла из своего инертного состояния и начала наступление на Сосыку и Торговую. Одновременно и войска Задонской группы Донской армии были двинуты на Торговую и Великокняжескую. 17 июня донцы совместно с добровольцами заняли Великокняжескую станицу. В Великокняжеской добровольцы оставили свой гарнизон, а донцы самостоятельно продолжали наступление и заняли станции Двойную, Куберле и Зимовники…
Движение Добровольческой армии наперерез Владикавказской железной дороге заставило большевиков… покинуть побережье Азовского моря и отходить на Кубань. 13 июля на юге войска не оставалось больше большевиков, и Новочеркасск мог быть совершенно спокойным. Командующий армией стал перебрасывать войска с юга для развития операций на севере по направлению к Воронежу и Камышину».
Торговая была захвачена деникинцами совместно с красновцами 25 июня, Великокняжеская—28 июня.
После совместного удара на Великокняжескую «добровольческая» армия, повернув на юг, 13 июля захватила Тихорецкую. Северокавказская армия отошла за реку Кубань, остальные же силы советских войск были прижаты к побережью Черного моря. Царицын был совершенно отрезан от Северного Кавказа. После захвата Ставрополя налетом Шкуро 22 июля Кубань и Ставрополье, как основные источники снабжения страны хлебом, были потеряны.
В свою очередь Донская армия, не ограничившись захватом линии Великокняжеская—Гашун, повела дальнейшее наступление на Ремонтную—Котельниково.
В конце июня шли кровопролитные бои в районе Ремонтная—Котельниково. Но 3 июля красными частями была освобождена Ремонтная, а 13 июля — Зимовники, Терновский, Бурульская. В июле в южном направлении дальше Зимовников и Гашуна красновцы не смогли пробиться. Но весь этот объединенный поход красновцев и деникинцев на юг имел решающее значение для подготовки первого окружения Царицына.
Он не только обеспечивал тыл Донской армии с юга, но и наносил серьезнейший удар Царицыну тем, во-первых, что совершенно отрезал Северокавказскую армию и лишал ее всякой связи с войсками Царицынского фронта, и, во-вторых, захват Кубани и ее центра Екатеринодара (Деникин захватил Екатеринодар 16 августа) означал потерю основного источника снабжения страны хлебом.
В этом свете не случайным, конечно, является совпадение даты первого окружения Царицына Красновым и даты окружения Екатеринодара Деникиным.
Таким образом, к середине июля 1918 г. окончательно определился план контрреволюции по захвату Царицына. Царицын окружался со всех сторон объединенными силами донских белогвардейцев (пользовавшихся помощью германских империалистов) и Деникина, в то время как чехо-словаки ближе всего подошли к линии Волги. Силы контрреволюции объединялись для нанесения удара Царицыну.
