Между настороженными соснами размеренно вышагивал часовой.
Выгоревшая на солнце гимнастерка туго стягивала богатырскую грудь, под рукавами топырились завидные мышцы. Широкая, как саперная лопата, рука застыла на автомате. Не верилось, что двухметровый великан может ступать так мягко, совсем неслышно: под тяжелыми сапогами не хрустнет ни одна сухая веточка.
Часовой остановился возле кустов репейника в мохнатых красных шапках и задумался…
Вот они, его побратимы-разведчики, спят, сваленные усталостью тяжелого ночного боя.
Словно казак у разбитой дороги, согревает спиной матушку-землю Федор Чуйков. Разбросав черный чуб, Щербаков улыбается: наверное, во сне видит свой портрет на областной Доске почета в родном Воронеже. Калачиком свернулся непоседливый Николай Спиридонов, только нос торчит из-под шинели…
Спят солдаты. Они умеют и спать и есть «про запас».
Иван Сомов (это он охранял сон разведчиков) прислушался: в роще что-то зашуршало. Солдаты разведроты шутя говорили, что сибирский охотник Сомов даже слышит, как растет трава… Часовой еще раз прислушался. Вдали под чьими-то осторожными шагами шелестела прошлогодняя хвоя.
— Стой! Кто идет? — разбудил разведчиков грозный окрик.
Сна как не бывало.
В кустах зазвенел детский голосок:
— Это я, прошу пана… Вацек.
Из зарослей орешника на опушку леса выпрыгнул худенький, в поношенной одежде мальчик лет одиннадцати, с большими синими глазами и копенкой пшеничных волос.
— Чего шатаешься среди военных? — нарочито неприветливо спросил Сомов, рассматривая пришельца.
— Это я, пшепрашем, к пану полковнику. — Мальчик растерянно развел руками. — Это я, Вацек Спихальский. Разыскиваю вашего самого большого начальника. Имею срочное дело…
Сомов показал глазами на командира роты. Мальчик посмотрел на тощую фигуру лейтенанта:
— Это не начальник: полковники толстые и на авто ездят.
— Правду говоришь, Вацек, — засмеялся Добриченко. — Я не полковник. Но мне можешь рассказать все. Садись.
Приветливый голос командира роты, наверное, понравился мальчику, и он охотно примостился рядом. Подошел Демьян Пилипенко — стройный, красивый парень. Он родился и вырос в Тернопольской области, хорошо знал полький язык и был переводчиком, когда лейтенанту приходилось разговаривать с местными жителями.
— Слушаю тебя, Вацек, — сказал Добриченко.
— Там, за лесом, есть малепькое село… Осаля Лесиско — знаете? С топ стороны, от немцев, начинается болото… Потом пригорок и большой овраг. В этом овраге спрятано много немецких танков. Может, сто штук… И часовые ходят…
— Когда ты это видел? — Добриченко вытянул из планшетки карту.
— Сегодня утром.
— А как перешел линию фронта?
— Да я ночью здесь каждый пенечек найду. Это — панские леса. Тато за ними присматривал. — Мальчик опустил глаза.
— А где же сейчас отец?
— Нету. Повесили немцы… А мама уже давно умерла от чахотки, — шмыгнул носом Вацек.
— С кем же ты живешь?
— С бабусею… В лесу… Сейчас малина есть… В селах полно немцев, могут застрелить.
— А ночью сможешь отыскать овраг?
— Копеечно.
— Не испугаешься?
— Что вы!
— Хорошо, Вацек, иди с этим солдатом в землянку. — Лейтенант взял за локоть Сомова. — Он тебя накормит. Наверное, кишки давно марш играют?
— Да немного чего-нибудь поел бы…
— Ну вот и позавтракаете вдвоем, — улыбнулся Добриченко. — Как только наступит вечер, двинетесь к немчуре.
Возле входа в землянку мальчик остановился:
— А танки не убегут?
— Нет, — успокоил его Сомов, — пощелкаем их.
Над линией фронта изредка вспыхивали немецкие ракеты. Чтоб отвлечь внимание врага, артиллерийский дивизион капитана Терещенко открыл огонь по маленькому хуторку. А за три километра от хуторка на стыках батальонов метнулись в лес две тени.
Вацек вел Сомова напрямик. Около часа петляли они между стволами уснувших деревьев. В воздухе запахло мокрым лесом, ржавой водой и илом. На болоте протяжно кричала выпь. Время от времени трясина глухо вздыхала.
Лес поредел, и под ногами зачавкала вода. Шли осторожно, след в след.
Вдруг луч прожектора осветил крайние деревья. Казалось, высокие сосны покачнулись и упали в проглотившее их болото. Тьма стала еще гуще.
Спереди на возвышенности надрывно скрипело расщепленное снарядом дерево. Под этим деревом они и остановились. Вацек показал рукой на белые клочья тумана, что клубились над большим оврагом. До боли в глазах всматривался Сомов в черные разводья и наконец заметил накрытые защитными сетками танки. Это были хваленые «королевские тигры». Сомов насчитал девятнадцать машин. На последнем танке сетки не было. Дальше он ничего не мог рассмотреть.
«Надо заглянуть в овраг с фланга», — подумал разведчик и знаком велел Вацеку ползти за ним.
Они углубились в лес, затем свернули влево. Голова Сомова в маскировочном уборе, похожая на приземистый куст, повисла над обрывом. Отсюда разведчик увидел достаточно глубокий овраг, по очертаниям напоминающий вытянутую флягу. На дне между ольховыми деревьями притаились танки. Сомов отыскал незамаскированную машину и от нее продолжил счет. Зрачки разведчика расширились: в овраге скопилось сорок танков. Он протер глаза и начал пересчитывать с конца…
К своим вернулись без приключений. Сомов ушел на наблюдательный пункт, а Вацек остался в землянке. На свежем сене под теплой шинелью мальчик быстро уснул. Сквозь сон Вацек услышал отдаленный грохот и перевернулся на другой бок. Это был не гром — ровно в три часа рявкнула наша дальнобойная артиллерия.
По небу волна за волной покатились смертоносные залпы, по другую сторону фронта в ложбине раздались взрывы. Пламя жадно накинулось на танки, металось на броне длинными языками.
Вацек проснулся рано — вместе с солнцем, но в землянке уже никого не было. Он выбежал наружу. Позолоченные утренними лучами, разведчики смешно размахивали руками и ногами, боролись, гоняли мяч. После физзарядки солдаты окружили мальчика.
— Добрый день! — поздоровался Вацек.
— Доброе утро! — за всех ответил Добриченко. — Ну как, хорошо отдохнул?
— Так, пане лейтенант. А когда будут стрелять орудия?
— Какие орудия? — удивился Добриченко.
— Те, что должны фашистов пощелкать.
— Эге, уже отстрелялись.
— Как же это — без меня?
— Ты же спал, а артиллеристам, Вацек, надо было немедленно открыть огонь. Чтоб фашисты не показали нам пятки… Понимаешь?
— А танки не удрали?
— Нет, не успели.
Мальчик постоял молча, покружился на одной ноге:
— Тогда уж я пойду, пане лейтенант…
— Куда, Вацек?
— В лес.
— Подожди немного. Вот освободим твое село, и ты тогда, никого не опасаясь, пойдешь домой.
— Нет, — деловито сказал Вацек, — бабуся ждет меня, она ведь голодная…
Копенка волос запрокинулась, когда малыш посмотрел вверх на Сомова.
— Пшепрашем, — обратился он к разведчику, — мне очень нравится звездочка. Подарите, пане!
Сомов молча снял пилотку, отвинтил красную звездочку и протянул ее Вацеку.
— Спасибо тебе, дружок! Обходи немцев десятой дорогой; сейчас они злые, — посоветовал Добриченко, протягивая мальчику плитку шоколада и кусок хлеба с колбасой. — Лесовику пригодится.
— Бардзо дзенькую, пане лейтенант. До видзенья!
Направляясь к лесу, Вацек несколько раз оглядывался и приветливо махал рукой.
Через два дня линия фронта отодвинулась на запад. Среди других польских сел советские войска освободили и Осалю Лесиску. Сомову захотелось посмотреть на знакомый овраг.
— Товарищ гвардии лейтенант, — обратился он к командиру роты, — разрешите отлучиться на часок. Интересно, не промазали ли артиллеристы.
— Двигай. Только не задерживайся: одна нога здесь, другая — там!
Сомов шел быстро. Он много исходил, охотясь в сибирской глуши, и поэтому чудесно ориентировался в лесу. Безошибочно выбрался на едва заметную тропинку, что вела к трясине. Земля под ногами начала понемногу прогибаться. Здесь пробирались они вместе с Вацеком той тревожной ночью. Вот и дерево изувеченное, скрипит себе… Вскоре и поворот…
Свернув вправо, Сомов посмотрел впереди себя и… замер. Прямо на тропинке лежал мальчуган с копенкой окровавленных пшеничных волос. Над правой бровью запеклась пулевая рана. Рядом валялся растоптанный кусок хлеба. В руке Вацек что-то крепко зажал. Сомов разогнул холодные пальцы и увидел ярко светящуюся звездочку…
— Кто лее тебя, такого маленького?.. — хрипло прошептал разведчик и посмотрел вокруг.
На влажной болотистой почве, как на пластилине, остались вмятины от подкованных фашистских сапог. Посредине правого задника четыре гвоздя загнаны крестом…
Следопыт Сомов как бы собственными глазами увидел то, что произошло. Убийца шел с переднего края. Вот там, под сосною, он остановился, закурил и выбросил пустую пачку из-под сигарет. Несколько минут фашист топтался на месте: три кучки пепла серели одна возле другой. Потом он пошел дальше. На повороте фриц замер: он заметил Вацека. Отсюда и раздался выстрел — из-под узорчатых листьев папоротника сверкала стреляная гильза…
От Вислы до Эльбы изучал Сомов следы подкованных вражеских сапог. Почти ежедневно появлялись на прикладе его карабина мстительные засечки. Но разведчик так и не нашел детоубийцу…
